— Посмотрим, – уверенно говорит он.
— Нет.
— Ты все равно никуда не пойдешь.
— Лейн, я ничего не скажу, – подчеркиваю я. — Я обещаю.
— Мы в любом случае попытаемся увести полицию от допроса тебя, так что, надеюсь, это ни к чему не приведет.
— Я ничего не видела, – кричу я ему. — Я вышла утром на пробежку в лес, а затем была подружкой невесты на церемонии несколько часов спустя. Честно говоря, это был день, который я хотела бы забыть.
— Черт возьми, мы бы так не поступили, – добавляет он. — А если они спросят, почему ты решила остаться в Аддингтоне?
— Я скажу, потому что мои долбанутые сводные братья вынудили меня, – сердито кричу я. — В конце концов, жизнь стала чертовски прекрасной с тех пор, как я приехала сюда. Была в нокауте, на меня напала банда, видела сцену убийства, список безумия можно продолжать. Ради всего святого, ты должен присвоить мне титул Королевы Гребаного Безумия. Вот и все, Королева Гребаного безумия.
— У королевы Безумия вспыльчивый характер, – говорит он. — И я спрошу тебя снова…Что ты собираешься сказать, если они спросят, почему ты решила остаться в Аддингтоне?
— Потому что мне нравилось трахать своих сводных братьев, – сладко отвечаю я, прикусывая губу. — Заметь, это прошедшее время. Мне нравилось трахать своих сводных братьев. Впрочем, больше нет.
— Попробуй еще раз, – сухо заявляет он, не купившись на мою чушь.
Я прочищаю горло.
— Что бы ты хотел, чтобы я сказала?
— Что ты хотела учиться здесь. Просто скажи это. Тебе нравится университет, и поскольку ты теперь стала Хантсмен, ты получишь особые привилегии.
— Я не скажу это полицейскому с низким доходом. И я не Хантсмен, я Грант.
— Господи, Шарлотта, просто, блядь, делай, как тебе говорят, – он в отчаянии повышает голос.
— Прошу прощения? Сейчас не тысяча девятьсот пятьдесят третий год, Кевин.
— Кевин? Какого хрена? У тебя сорвался винт, – рычит он. Этот человек редко повышает голос, но прямо сейчас отлично справляется с тем, чтобы накричать на меня.
— Передается по наследству, я думаю. От семьи Хантсменов, если быть точной.
— Отнесись к этому серьезно, Шарлотта, черт возьми, – рычит он, со злостью ударяя куском дерева по верстаку.
Я вздыхаю, когда разочарование сводит судорогой основание моего позвоночника.
— Прекрасно. Ты победил.
— Хорошо. Повторяю, в третий гребаный раз, что ты собираешься сказать, если полиция спросит, почему ты осталась в Аддингтоне?
Я делаю паузу на несколько ударов, чтобы обдумать это.
— Я осталась, потому что хотела быть рядом с мамой.
Он кивает.
— Это веская причина, – говорит он, когда его плечи немного расслабляются.
— И это правда, – добавляю я, – Кевин.
Он бросает на меня глубокий хмурый взгляд.
— Что за дела с Кевином?
— С тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, Кевин.
Из его рта вырывается несколько ругательств:
— Теперь дай мне тот кусок дерева у твоей ноги.
— Пожалуйста, Кевин. Где твои манеры?
— Пожалуйста, блядь, Королева Гребаного Безумия.
— Намного лучше. – Я медленно поднимаю палку, и он забирает её из моих рук, но я могу сказать, что он все еще встревожен телефонным звонком.
Он держит деталь рядом с туловищем, которое представляет собой связку дерева нескольких форм и размеров, которые он сколотил вместе. В результате получается больше углов и квадратов, чем красивый круглый торс, но у него заканчивается время, так что нет смысла придираться к этому.
— Это подойдет для руки? – вздыхает он, внезапно обессилев.
— Думаю, да, но, может быть, тебе стоит сделать перерыв. Ты работал без остановки несколько часов.
— У меня был перерыв, когда ты принесла сэндвичи.
— Это было больше трех часов назад.
— Так и было? – взглянув на время на своем телефоне. — Послушай, это не получится само собой. Я должен продолжать.
— Давай, Лэйни, десятиминутный перерыв не повредит. Пойдем прогуляемся на свежем воздухе, позагораем перед закатом.
Он колеблется, прежде чем бросить деревяшку на пол.
— Конечно, – говорит он без энтузиазма, – — Пойдем. Все, что угодно, лишь бы ты заткнулась.
— Ты сейчас говоришь, как твой кузен.
— Который из них?
— Тот самый ужасный.
Неохотно он берет ключи от мастерской и телефон и следует за мной к двери, запирая ее. Я беру его за руку и иду в такт его шагам к черному ходу, распахиваю двойные двери и позволяю прохладному вечернему воздуху взбодрить мои чувства.
— Все будет хорошо, Лейни, – шепчу я, кладя подбородок ему на плечо.
Он делает глубокий вдох, и когда он выдыхает, его тело прижимается к моему. Мы обходим группу студентов-искусствоведов, которые сидят на солнце, обсуждая проект, и направляемся к спортивной площадке.
Мы не разговариваем, потому что я вижу, что он не в настроении обсуждать погоду, поэтому мы просто идем молча, пока не доходим до самого конца поля, а затем поворачиваем обратно.
Нарушая тишину:
— Ты думал, что этот день настанет?
Проходит несколько секунд, прежде чем:
— Да и нет. По прошествии времени я подумал, что, возможно, мы одурачили их всех.
— В тот момент, когда мы с тобой встретились, мне и в голову не приходило, что я буду здесь, гуляя по чертову футбольному полю, рука об руку с тобой. – Я усмехаюсь. — Жизнь устроена странным образом.
Его лицо остается серьезным и ожесточенным.
— Если дело зайдет так далеко, – начинает он, — я буду отвечать.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, если будет произведен арест, то пострадаю только я. Я не приведу с собой парней. – Он качает своей темноволосой головой. — Это не их тонущий корабль, на котором они должны умереть, это мой.
Я проглатываю комок в горле.
— Будем надеяться, что это не зайдет так далеко.
— Да, я... – его телефон звонит, и он изучает номер, мигающий на экране, и без колебаний отвечает на него. — Алло?
Я слышу, как мужчина разговаривает на другом конце провода, и, судя по манерам Лейна, я предполагаю, что это кто-то, с кем он не знаком.
— Я в кампусе, – сообщает им Лейн. — Вы можете найти меня в художественной школе. В моей мастерской. – Его дыхание прерывается от разочарования, когда мужчина что-то говорит. — Ладно, хорошо, – наконец говорит Лейн.
— Плохие новости? – Спрашиваю я, когда он отстраняется.
— Полиция хочет, чтобы я немедленно отправился в участок. Этот гребаный художественный проект вылетает в окно, так как я буду сидеть без дела в течение гребаных часов на станции.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
Он хмуро смотрит на меня, как на дурочку.
— Нет, Шарлотта. Я не хочу, чтобы ты приближалась к гребаной полиции.
Он просматривает свои контакты на телефоне и звонит Ройсу.