— Ближе к миллиону, я бы сказал. Опять же, я просто предполагаю.
— Вау, так вот почему ты женился на ней?
Он прищуривается, глядя на меня, и я слегка вздрагиваю от этого классического взгляда Роберта Хантсмана.
— Извини, – быстро вставляю я, – это вышло за рамки.
— Именно так, – огрызается он. — Но это не помогает в этой ситуации здесь, – указывает на экран компьютера. — Десять миллионов обчистили бы меня, сынок.
— Итак, какие есть варианты? Дать им денег и разориться или позволить им выпускать педофильское видео, на котором они, скорее всего, заработают деньги?
— В любом случае, они выигрывают, – устало заявляет он.
— Третий вариант - выяснить, кто за этим стоит. Сколько у нас времени?
— Они дали мне десять дней, чтобы найти деньги, – в его голосе слышится легкая дрожь, когда он говорит. Это дерьмо достает его. Держу пари, теперь он жалеет, что женился на Диантус со всем багажом, который она привезла с собой.
— Ты идешь в полицию? – Я спрашиваю его.
— Я сомневаюсь. Я думаю, что семье Хантсменов на какое-то время хватило внимания полиции. Это может завести червей, которые, боюсь, могут опустошить имя семьи и повредить моим деловым связям. Не говоря уже о том, какой травмой это было бы для бедной девочки.
Я несколько секунд смотрю в потолок, чтобы обдумать это. Все знают, что я не фанат Шарлотты и ее матери, но Шарлотта не заслуживает того, чтобы эти долбаные придурки эксплуатировали ее.
— Я мог бы немного покопаться, – говорю я ему, – может быть, я задам Диантус несколько вопросов.
Он предупреждающе поднимает руку.
— Будь осторожен, сынок. Подходи к ней очень осторожно. Одна вещь, которую я узнал о Диантус, – это то, что она замолкает, если ее подтолкнуть.
Я точно знаю, о чем он говорит, поскольку видел это в действии множество раз. Она замолкает и становится расплывчатой, у нее кружится голова, как у призрака в комнате, где ты легко забываешь, что она там. Притворяться глупой - отличная маскировка для такой женщины, как она, но мне было бы любопытно узнать, является ли это естественным защитным механизмом при угрозе или чем-то совершенно другим.
— Тебе все еще звонят с угрозами? – Я спрашиваю его.
— Каждое утро между девятью и одиннадцатью, – быстро отвечает он. — Всегда говорит одно и то же, что Шарлотта лгунья и так далее.
— Хм, странно.
— Еще раз, не рассказывай обо всем этом своему брату и Лейни, – строго говорит он. — Дазу нужно сосредоточиться на учебе и Лейну…как Лейн?
— Ты всегда можешь спросить его сам, – вздыхаю я, а затем вижу выражение стыда в его глазах. Он стыдится не Лейна, он стыдится самого себя, и это очень глубоко ранит. Дружеская беседа с Лейном никогда не дается Роберту легко, просто потому, что у него с ним нет ничего общего. По крайней мере, со мной и Дазом мы можем говорить о спорте, но с Лейном это неловко, а разговоры короткие и резкие. Роберт не интересуется искусством, а Лейн не интересуется финансами, инвестициями и командными видами спорта.
Я съеживаюсь.
— Возможно, мне придется сказать им... – Я замираю, когда он поднимает руку, чтобы остановить меня.
— Пока нет. Не говори им пока.
— Хорошо. – Я встаю со стула, поскольку приступ тошноты все еще обжигает мне живот от того, что я вижу Шарлотту в таком состоянии. — Я доложу тебе, когда найду что-нибудь интересное.
— А, сынок.
— Да?
— Не позволяй этому поглотить тебя. Сосредоточься на Тиграх и учебе - вот твои приоритеты.
— При всем моем уважении, Роберт, это повлияет на меня и парней так же сильно, как и на тебя, если мы останемся без наследства.
Он морщится, как от боли.
— Будем надеяться, что это не зайдет так далеко.
29
Даз
Лейн осторожно открывает крышку коробки в багажнике своего "Понтиака", чтобы я мог осмотреть взрывчатку.
— Ты гений, братан.
— Ты не можешь никому рассказать, – утверждает он. — Даже Чейзу и остальным.
— Они знают, что мы планируем нашу месть, но я не сказал им, что именно мы это сделаем, – объясняю я.
— Они могут не вмешиваться. Мы организуем это в среду вечером и будем действовать жестко.
— Да, но они никого не убьют, не так ли?
— Нет, нет, если мы будем осторожны. По сути, это мощные фейерверки, которые производят очень громкий хлопок.
— Хорошо.
— Ты же знаешь, что у нас этот чертов ужин через час, – говорит Лейн, морщась, когда осторожно достает коробку из багажника.
Я съеживаюсь.
— Ах, черт, я забыл об этом. Сегодня вечером я должен встретиться с Веснушкой, чтобы поработать над своим заданием.
— Я думал, ты занимался с ней сегодня днем?
— Да, но это чертовски важное задание. Возможно, мне придется попросить о продлении. – Я замечаю черный автомобиль, едущий по дороге в сторону Дома шерифа, и думаю о Ройсе. — Ты видел Роя-боя в последнее время?
— Нет, с сегодняшнего утра нет.
— У него была тайная встреча с Робертом, и я хочу знать, о чем она была.
— Тайная? Ты уверен?
— Возможно, я немного преувеличиваю, но это то, из-за чего он хотел встретиться только с Ройсом.
— Наверное, о Тиграх или что-то в этом роде. Я думаю, Роберт воплощает свои утраченные мечты через Ройса и тебя.
— Неважно. – Я снова съеживаюсь при мысли о том, что мне придется терпеть ужин с этими шпионами из Кэм-Холла. — Может, нам стоит сослаться на болезнь.
— И сказать, что мы оба больны? – Удивленно спрашивает Лейн.
— Да, вирусы распространяются быстро, и мы живем в одном доме, пользуемся одними и теми же столовыми приборами и прочим дерьмом.
— Я не знаю, – язвительно говорит он.
— В любом случае, это была твоя идея, – напоминаю я ему.
— Это была сделка, которую я заключил с Кэгни и Лейси, чтобы убедиться, что Шарлотта не покинет здание.
Я покатываюсь со смеху.
— Это не Кэгни и Лейси, это Лейси и Келли или что-то в этом роде.
— Неважно. И где она сейчас?
— Наверное, прихорашивается к ужину.
— Нет, я имею в виду Шарлотту.
— В моей комнате занимается. Ты можешь уложить ее сегодня в свою постель, если хочешь.
— Спасибо, чувак.
— Делиться - значит заботиться, – говорю я, и мы стукаемся кулаками.
— Бьюсь об заклад, она ненавидит жить с нами, – заявляет Лейн, улыбаясь.
— Она говорит, что мальчики плохо пахнут. Хотя это неправда, не так ли? – Заявляю я, нюхая подмышку. — И она говорит, что ванная отвратительная.
— Ванная? Я не думал, что все настолько плохо.
— Все совсем не так плохо. В любом случае, как, черт возьми, мы собираемся отказаться от этого свидания сегодня вечером?
— Хрен его знает. Я просто не хочу, чтобы у них сложилось неправильное представление.