Пролог
В августе 2018 мир изменился навсегда. Огромная банда в чёрных кожаных куртках, под названием «Разрушение», начала убивать невинных людей по всему миру. Люди жили, забаррикадировавшись в своих домах, в страхе оказаться у них на пути.
Это считалось войной, но вместо борьбы против солдат и правительства, разрушители рассеялись по всему миру и пошли прямо к мирному населению.
Спустя три года кошмару пришёл конец. На поверхность вышла новая команда под названием «Спасение». Они боролись против «Разрушения» и защищали нас — мирных граждан. Численность разрушителей превышала численность спасителей, но каким-то образом банду удалось победить, и мы больше никогда о ней не слышали.
После того, как было сделано публичное объявление о ликвидации «Разрушения», люди перестали жить в постоянном страхе, вернулись к обычной жизни. Но мир больше не будет прежним.
Авиасообщение исчезло навсегда, школы находятся под серьёзной защитой, с десяти вечера до шести утра введён комендантский час. Таким образом «Спасению» удавалось держать нас в безопасности, они сказали, что это позволит избежать подобной атаки вновь. Люди задавались вопросом: «неужели в этих правилах есть необходимость?», но в конечном итоге это стало частью жизни.
Что произошло со опасной бандой до сих пор остаётся тайной. Поговаривают, что «Спасение» убило их всех, но доказательств этому нет.
Амелия Адамс — девятнадцатилетняя девушка, живущая с родителями. С конца борьбы прошло не так много времени, но она уже не помнит жизни до атаки «Разрушения». После исчезновения брата она почувствовала необходимость выйти за рамки и пересечь черту. Она не нарушительница спокойствия, нет, но после всего, через что ей пришлось пройти, она перестала бояться.
Пока однажды всё не изменилось.
1 глава
— Амелия... — пробормотал тихий голос. Я медленно открываю глаза и вижу свою мать, сидящую на кровати и слегка трясущую мою ногу.
— Уже восемь, Амелия. Тебе пора вставать в школу, — она похлопала по моей ноге прежде, чем встать. Я стону и переворачиваюсь на другой бок, не готовая покинуть кровать.
— Давай же, у тебя есть полчаса, — говорит мама. На ней простой домашний халат, а каштановые волосы собраны в пучок.
Я медленно сажусь, ноги касаются ковра. Ненавижу школу и всё, что с ней связано. Каждый день одно и то же.
было семнадцать, когда закончилась война с «Разрушением». Школы снова заработали, но преподавали только историю и выживание. Не было ни английского языка, ни математики, физики или искусства. Я даже не помню, когда в школе можно было выбирать предметы. Мне было четырнадцать, когда школа была обычной школой.
Я открываю свой шкаф и достаю школьную форму: белая блузка на пуговицах, красный полосатый галстук, красно-чёрная юбка в клетку и чёрные гольфы, доходящие до колен.
Школьная форма ужасна, но это единственная одежда, которая у меня есть. Когда мир вернулся к «нормальному» состоянию, никто особо не беспокоился о моде. Правительство было настолько сосредоточено на безопасности, что всё остальное было не так уж и важно. Учитывая, что я выросла из всей моей одежды, у меня было только несколько вещей, которые не являлись формой или пижамой.
Я переодеваюсь и иду в ванную. Включаю свет, смотря на своё отражение. Длинные каштановые волосы в беспорядке, а от недосыпа чётко видны мешки под глазами. Я чищу зубы и умываюсь, чтобы выглядеть бодрее. Наношу немного туши для ресниц и легкий прозрачный блеск для губ прежде, чем расчесать волосы. Я не собираю их в хвост, а оставляю распущенными, впрочем, как и всегда. Последний раз смотрю на себя в зеркало и покидаю ванную.
Выбегаю из своей комнаты и иду по коридору. Когда прохожу мимо комнаты моего брата Эдриана, то что-то заставляет меня остановиться. Дверь слегка приоткрыта, что странно. Никто не входил в его комнату в течение трёх лет, так почему же сейчас дверь открыта? Я кладу руку на светлую деревянную поверхность и медленно толкаю, чтобы проверить, есть ли кто-нибудь внутри.
Дверь медленно открывается, прохладный воздух пропускает неприятную дрожь вдоль позвоночника. Кровать Эдриана так и осталась расправленной, а случайные вещи всё ещё разбросаны по полу, будто он никогда и не уходил. Внутри никого, а дверь почему-то незаперта. Мои родители сюда не заходят, поэтому здесь до сих пор беспорядок. Они всё ещё отказываются верить, что его нет.
Мой брат исчез три года назад. Ему было девятнадцать, когда он покинул дом в разгар войны. Он сказал, что попытается добраться до магазина, потому что у нас заканчивалась еда. Мои родители велели ему оставаться дома, но он улизнул и заставил меня поклясться, что я никому не скажу.