Всё, что мне удалось узнать об Амелии Джойс Адамс — она очень легко пугается, но никогда не отступает. После каждого удара в спину, она вновь поднимается.
Как бы я хотел, чтобы она просто, блять, оставалась внизу.
Амелия боится меня, боится того, на что я способен. Она должна меня бояться. Весь это грёбаный план не сработал бы, если бы девушка не боялась меня. Я бы солгал, если бы сказал, что это не волнует и не пугает меня, но мне нравится чувствовать власть — это служит напоминанием, что я всё контролирую. Мне кажется, что всё дерьмо, которое я творю в жизни, просто напоминает мне о силе, которой я обладаю. Я питаюсь этим и мне, чёрт возьми, это нравится.
Но почему всё время возвращаюсь к тому, какой разбитой она выглядела, когда я забирал её из камеры.
Обычно они предназначаются для людей, совершивших мелкие преступления. Фактически, Амелия нарушила правило третьего уровня — её должны были приковать к стене и пытать в течение часа.
Но по какой-то причине я не смог этого сделать. Бросив так много людей в камеру пыток... да, блять, я сам избивал людей — но не смог вынести даже мысли о том, что её закуют в цепи и будут избивать в течение шестидесяти минут.
Она слишком хрупкая, она сломалась бы пополам после первого же удара.
Именно поэтому я бросил её в одиночную камеру, чтобы у неё было время подумать и побыть вдали от меня. Иногда мы бросаем туда людей на неделю, а то и дольше.
Некоторые из них действительно исправляются, а некоторые буквально сходят с ума, и нам ничего не остаётся, как запереть их в психушке.
Амелия будет в порядке, но сейчас она выглядит довольно потерянной. Я испытываю небольшое чувство вины, что очень глупо с моей стороны, потому что всего лишь сделал то, что должен был.
Я — Гарри, мать вашу, Стайлс, и убил больше людей, чем любой из «Разрушения», убил члена собственной банды. Однажды, я подстрелил собаку, просто потому, что она меня раздражала. Так почему же я, блять, чувствую себя таким виноватым за то, что запер Амелию в камере?
Может быть, потому что действительно боюсь, что сломал ей жизнь... но какое мне до этого дело?
Смотрю на часы и понимаю, что довольно надолго погрузился в свои мысли, а вода в ванной всё ещё льётся. Какого хрена она там так долго возится?
Подойдя к двери ванной, я останавлюваюсь и стучу несколько раз.
— Амелия, ты там уже больше получаса, — стараюсь говорить достаточно громко, чтобы она меня услышала. Прислоняюсь к поверхности, чтобы услышать ответ, но единственный звук который доносится до меня — звук бьющейся воды.
— Амелия?! — снова стучу в дверь.
Ничего. Какого чёрта?
Я знаю, что сказал, что уважаю личное пространство, но мне действительно нужно войти туда, если она мне не отвечает. Насколько мне известно, Амелия могла подскользнуться и разбить себе голову.
Делаю глубокий вдох прежде, чем открыть дверь и войти в окутанную паром комнату.
Амелия стоит под душем, полностью одетая. Какого чёрта она творит?
— Амелия, почему ты в одежде? — спрашиваю я, но она продолжает неподвижно стоять под водой, позволяя той стекать по телу, обтянутому тонким намокшим материалом.
Ну конечно, она молчит, и от этого я чувствую себя ужасно. Что с ней случилось, если она даже душ принять не в состоянии? Девушка даже не шелохнулась, когда я сказал ей, что она в одежде, но я не могу позволить ей просто стоять там!
Что, чёрт возьми, мне делать?
Вздыхаю и быстро стягиваю свою чёрную футболку, бросив её на пол. Затем снимаю свои кольца и аккуратно кладу на раковину. Я медленно подхожу к душевой кабине и делаю шаг внутрь, оставаясь в своих чёрных джинсах.
Вода тёплая, но душа Амелии всё ещё кажется ледяной. Она смотрит на меня своими опустошёнными глазами, в которых должно быть смущение, но я не могу считать ни одной эмоции на
её маленьком личике.
Да и с чего бы ей смущаться? Мы оба стоим под душем в насквозь промокшей одежде, прилипшей к телам.
Я переворачиваю нас так, что теперь моя спина обращена к воде, а её ко мне, для того, чтобы на её волосы не попадала вода. Тянусь за её шампунем и выдавливаю в ладонь небольшое количество средства. Не уверен, что этого достаточно, так как мои волосы намного короче, но предполагаю, что этого должно хватить.
Я ставлю бутылку обратно и распределяю средство по её волосам. А это намного сложнее, чем мыться самому.
Осторжно начинаю массировать её затылок, одновременно проводя рукой вниз, чтобы достать до кончиков. Зарываюсь пальцами в волосы у корней и провожу по всей поверхности головы, чтобы точно ничего не пропустить. Амелия стоит совершенно тихо и неподвижно, что намного лучше, чем когда она постоянно жалуется и закатывает глаза.