Осталось четыре круга.
Чувствую, что снова могу дышать, переплетаю пальцы, нервы трепещут, а надежды возносятся к новым высотам. Давай, милый. Ты сможешь, — тихо говорю я ему, надеясь, что он почувствует мою энергию вместе с энергией тысячи людей, сидящих на трибунах и призывающих его победить.
Осталось три круга. Я больше не могу этого выносить. Мое тело вибрирует не только от грохота двигателей, когда машины одна за другой проезжают мимо нас в бесконечной последовательности. Отодвигаюсь от мониторов и пожимаю плечами, когда Квинлан вопросительно на меня смотрит. Я хочу быть как можно ближе к нему, поэтому пробираюсь к лестнице и сбегаю вниз.
— Осталось два, малыш! — кричит Бэкс в микрофон, когда я добираюсь до нижней ступеньки, держась ближе к стене вдоль внутренней границы боксов. Отсюда не очень хорошо видно трассу, но я улыбаюсь, наблюдая, как Бэкс смотрит на монитор и качает головой, он беспокойно двигается, его энергия ощутима.
Смотрю на турнирную таблицу и вижу, что Колтон по-прежнему лидирует, прежде чем мой взгляд привлекает флагшток, где судья готовит белый флаг, обозначающий последний круг. А потом следует взмах, и сердце подскакивает к горлу. Бэкс поднимает кулак в воздух и сжимает плечо стоящего рядом члена экипажа.
Кто-то трогает меня за плечо, я оглядываюсь и вижу рядом Энди, осторожная улыбка готова осветить его лицо, когда взмахнут клетчатым флагом. Оглядываюсь, но обзор флагштока загораживает ряд красных гоночных костюмов, стоящих у стены, наблюдающих, ожидающих, предвкушающих.
А затем я слышу.
Сокрушительный рев толпы и ликующие возгласы членов команды, перепрыгивающих через стену, улюлюканье и победные крики. Я так переполнена эмоциями, что даже не помню, кто кого сграбастал, но все, что я знаю, это то, что мы с Энди с неприкрытым волнением обнимаем друг друга. Он сделал это. Он действительно сделал это.
Следующие несколько минут проходят как в тумане, все обнимаются и хлопают в ладоши, снимают наушники, и все мы большим потоком быстро двигаемся к победной черте. Колтон газует, въезжая на свое место, после совершенного круга почета.
И я не знаю, каков протокол для не членов экипажа, но я оказываюсь в самой гуще событий, борюсь за то, чтобы его увидеть. Дикие лошади не смогли бы сейчас оттащить меня от него.
Мне временно закрывает обзор съемочная группа, а я так волнуюсь — сердце колотится, щеки болят от безумно широкой улыбки, сердце переполнено любовью — что мне хочется оттолкнуть их с дороги, чтобы добраться до него.
Когда они поворачиваются, чтобы сделать снимок получше, я вижу, как он стоит там, принимая поздравления от Бэкса, с бутылкой «Гэторейд», прижатой к губам, рукой пробегая по мокрым волосам, торчащим в полном беспорядке, и с самым невероятным выражением на лице — усталость, смешанная с облегчением и гордостью.
А затем, словно почувствовав на себе мой взгляд, он смотрит мне в глаза, и его лицо расплывается в самой широкой, самой душераздирающей улыбке. Мое сердце останавливается и начинает биться снова, когда я гляжу на него. Клянусь, от нашей связи искрится воздух. Он не говорит Бэккету ни слова, оставляет его позади и начинает пробиваться сквозь толпу, которая движется вместе с ним, его глаза не отрываются от моих, пока он не оказывается передо мной.
В одно мгновение я врезаюсь в него, он обнимает меня, отрывая мои ноги от земли, откидывает голову назад и издает самый беззаботный смех, который я когда-либо слышала, прежде чем прижаться губами к моим губам. А вокруг нас столько всего происходит — полный хаос — но это ничто по сравнению с тем, что сейчас он заставляет меня чувствовать внутри.
Все и вся исчезает, потому что я там, где должна быть — в его объятиях. Чувствую жар его тела, прижатого ко мне, не замечая напирающую на нас прессу, жаждущую идеального кадра. Вдыхаю его запах, запах мыла и дезодоранта вперемешку с мужским ароматом после тяжелого дня — и мои феромоны встают по стойке «смирно», безмолвно побуждая его взять меня, доминировать надо мной, владеть, отметив меня этим запахом. Ощущаю вкус «Гэторейда» на его губах, но этого недостаточно, чтобы утолить желание, пронизывающее меня, потому что с Колтоном одного глотка никогда не будет достаточно. Снова слышу его смех, он прерывает наш поцелуй и на мгновение прижимается лбом к моему лбу, в его груди слышится рокот эйфории.
— Ты сделал это!
— Нет, — не соглашается он, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза. — Мы сделали это, Рай. Мы вместе, потому что без тебя я бы не смог победить.