— В его шкафчике мы нашли коноплю.
— О, успокойтесь. — Бриджес вздохнул. — Иногда выкурит сигарету. Но это еще не делает его колумбийским нарко-бароном. Если так рассуждать, то все, кто любит выпить, занимаются контрабандой алкоголя грузовиками. Поверьте, он не привозил ничего более опасного, чем красное вино.
Гелбрайт подвинул еще две коробки.
— А что ты скажешь о собаках? — Он поднял пластиковый переносной домик для собаки, который стоял за коробками.
Бриджес пожал плечами:
— Возможно, несколько раз. Что плохого? Он всегда проверяет, чтобы у них был сертификат о прививках против бешенства. — Увидев, как Гелбрайт нахмурился, Тони опять запричитал: — Этот закон глупый! Шесть месяцев карантина стоят целого состояния. Собаки несчастны все это время, и еще ни у одной из них не выявили бешенства за все то время, пока наша страна проводит в жизнь законы о борьбе с бешенством.
— Кончай болтать, Тони, — потерял терпение Гелбрайт. — Лично я думаю, что ненормальный тот закон, который разрешает такому наркоману, как ты, приближаться на расстояние менее ста миль к детям. Но я не думаю, что тебе нужно переломать ноги, чтобы ты держался подальше от них. Сколько он взял?
— Пять сотен, а я не чертов наркоман, — искренне возмутился Бриджес. — Наркотики, особенно героин, — для идиотов. Вы должны лучше разбираться в терминологии наркотиков.
Гелбрайт отмахнулся:
— Пять сотен, так? Это приятный небольшой источник дохода. Сколько он возьмет за человека? Пять тысяч?
Тони явно колебался.
— О чем вы?
— Двадцать пять различных комплектов отпечатков пальцев внутри «Крейзи Дейз», не считая отпечатков пальцев Стива или Кейт и Ханны Самнер. Еще два комплекта, твой и Биби, остается не меньше двадцати трех неопознанных. Это очень много, Тони.
Бриджес пожал плечами:
— Вы сами говорили, он занимается грязным делом.
— Ммм, — пробормотал Гелбрайт, — разве я так говорил? — Он вновь посмотрел на трейлер. — Хорошая резиновая лодка. Новая?
Бриджес проследил за его взглядом.
— Не особенно, она у меня уже девять месяцев.
Гелбрайт прошел к корме, чтобы взглянуть на два забортных мотора фирмы «Эвинруд».
— Выглядит как новенькая. — Инспектор провел пальцем по резине. — Фактически в идеальном состоянии. Когда ты чистил ее в последний раз?
— В понедельник.
— Ты промыл из шланга пол в гараже, принимая надлежащие меры, так?
— Он намок в процессе.
Гелбрайт хлопнул по надутым воздухом бортам лодки.
— Когда в последний раз ты пользовался ею?
— Не помню. Может быть, неделю назад.
— Так почему же в понедельник срочно потребовалось вымыть ее?
— Не требовалось. — Тони насторожился. — Просто люблю ухаживать за ней.
— Остается надеяться только на то, что сотрудники таможенного и акцизного управления не разорвут ее на куски во время обыска на наркотики, сынок, — произнес полицейский с откровенно неискренним сочувствием, — потому что они не поверят твоим сказкам о красном вине как о самом опасном импорте Стива, впрочем, как и я. — Он резко повернулся. — Это просто прикрытие в случае, если ты будешь подозреваться в чем-то более серьезном. Например, в нелегальной иммиграции. Эти коробки находятся здесь многие месяцы. Пыль так слежалась, что я могу написать на ней свое имя.
По пути домой Ингрем навестил Селию Дженнер. Берти бросился ему навстречу у входной двери, виляя хвостом.
— Как твоя матушка? — спросил Ник Мэгги, вышедшую в холл.
— Значительно лучше. Бренди и болеутоляющее дали ей поспать до девяти, сейчас она уже хочет вставать. Мы умираем с голода, поэтому я приготовила сандвичи. Хочешь?
Он пошел на кухню, за ним следовал Берти. Ингрем думал, как бы вежливо отказаться от приглашения, потому что лучше пойти домой и приготовить все самому, но промолчал, когда увидел, в каком состоянии кухня. Едва ли она дотягивала до больничных стандартов, но запах чистоты, исходящий от пола, стола и всего остального, был значительным прогрессом по сравнению с застоявшимся запахом грязной собаки, влажных лошадиных попон, который раньше просто шокировал.
— Я бы не отказался. Ничего не ел с прошлого вечера.