Следующим местом, куда планировал съездить Гелбрайт, был Олд-Конвент, Осборн-Кресчент в Чичестере, где в квартире № 2 в охраняемом доме жила миссис Самнер-старшая. Совершенно очевидно, что когда-то этот дом был школой, а сейчас его перепланировали в дюжину небольших квартир. Перед тем как войти, он внимательно посмотрел через дорогу на солидные прямоугольные одноквартирные дома 1930-х годов на другой стороне, тщетно пытаясь догадаться, какой из них принадлежал Самнерам, до того как был продан ради приобретения коттеджа Лангтон. Унылая безликость однотипных строений вызвала у инспектора глубокое сочувствие к страстному стремлению Кейт уехать отсюда.
Анжела Самнер удивила его. Она оказалась не такой, как он ожидал увидеть. Гелбрайт представлял себе авторитарную старую особу с реакционными взглядами, а вместо этого увидел отважную, крепкую женщину, прикованную к инвалидной коляске ревматоидным артритом. В ее глазах светился здоровый юмор. Она велела ему положить свое удостоверение в почтовый ящик и только тогда разрешила войти. Затем пригласила инспектора последовать за ее электрическим креслом по коридору в гостиную.
— Полагаю, ты присвоил Уильяму третью степень, — усмехнулась она, — а теперь ждешь, чтобы я либо подтвердила то, что он рассказал тебе, либо нет.
— А вы разговаривали с ним? — улыбнулся в ответ Гелбрайт.
Она кивнула, указывая на стул.
— Он звонил мне вчера вечером. Сказать, что Кейт умерла.
Инспектор сел на стул.
— Самнер рассказал, как она умерла?
Пожилая дама кивнула.
— Это потрясло меня, хотя, если честно, я догадывалась, что должно произойти что-то ужасное, в ту минуту, как только увидела фотографию Ханны по телевизору. Кейт никогда бы не оставила ребенка одного. Она души в ней не чаяла.
— Почему не позвонили в полицию, узнав Ханну по фотографии? — с любопытством спросил он. — Почему попросили Уильяма сделать это?
Она вздохнула.
— Потому что я все время повторяла себе: «Это не может быть Ханна». Я имею в виду, она так не похожа на ребенка, который может бродить по незнакомому городу один-одинешенек, и мне совсем не хотелось причинять беспокойство, если нет причины. Я звонила и звонила в коттедж Лангтон, но только когда вчера утром стало ясно, что никто и не собирается отвечать, я позвонила секретарю Уильяма, и она сказала мне, где он находится.
— Какое же беспокойство вы могли причинить?
Женщина долго не отвечала.
— Просто представим себе, что Кейт не поверила бы в искренность моих намерений, если бы я допустила случайную ошибку. Понимаешь, я не видела Ханну с тех пор, как они уехали год назад, поэтому я и не была уверена на сто процентов, что права. В этом возрасте дети так быстро меняются…
Ответ неточный, но Гелбрайт старался пока не обращать внимания на подобные нестыковки.
— Итак, вы не знали, что Уильям уехал в Ливерпуль?
— А почему я должна знать? Я не ожидаю, что он будет постоянно докладывать мне, где находится. Один раз в неделю он звонит, иногда заезжает на обратном пути в Лимингтон, но мы не следим друг за другом.
— Это совсем другое дело, так ведь? Вы жили в одном доме до его женитьбы?
Она рассмеялась:
— И ты думаешь, будто я знала, чем он занимается? Очевидно, у тебя нет взрослых детей, инспектор. Не имеет значения, живут они с тобой или нет. Все равно ты не можешь их контролировать.
— У меня две девочки, одной семь, а другой пять лет, у них уже такая бурная общественная жизнь, какая вряд ли была у меня когда-нибудь. Будет еще хуже, да?
— Все зависит от того, поддержишь ли ты их, когда они начнут расправлять крылышки. Думаю, чем больше свободы ты предоставишь им, тем более вероятно, что они больше полюбят тебя, когда повзрослеют. Во всяком случае, мой муж лет пятнадцать назад разделил дом на две отдельные квартиры. Мы с ним жили внизу, а Уильям наверху. Мы могли не встречаться несколько дней. Вели совершенно различный образ жизни, что и продолжалось даже после смерти мужа. Конечно, я стала более недееспособной, но, надеюсь, никогда не была обузой для Уильяма.
Гелбрайт улыбнулся:
— Уверен, что нет, но, должно быть, вы немного переживали, что рано или поздно он все равно женится и в вашей жизни произойдут изменения.
Она покачала головой:
— Наоборот. Я не могла дождаться, когда он остепенится, но не было признаков этого. Он обожал ходить на яхте, проводил почти все свое время на своей прогулочной лодке «Контесса». Были и девушки, но ни к одной из них он не относился серьезно.