— Но здесь «голосовое оповещение» другое. Нужно удалить сообщения, если не хочешь снова прослушать их. — Он ухмыльнулся. — Но если у него возникнут подозрения, пусть думает, что ты тайно прослушивала их, когда звонила.
— Меня-то затем втягивать в это дело?
— Потому что он знает, что ты звонила мне. Мой номер остался в памяти.
— О Боже! Надеешься, буду врать, выгораживая тебя?
— Нет.
Ник встал и потянулся, подняв руки над головой. Он был таким высоким, что почти касался потолка. И стоял посреди кухни как Колосс.
Наблюдая за ним, Мэгги спрашивала себя, как она вообще могла назвать его неандертальцем. Вспомнила, это были слова Мартина. Даже сейчас ей было противно оттого, что пошла на поводу у этого прохвоста и позволила себе столь пренебрежительно отзываться о Нике Ингреме.
— Да, обязательно буду, — сказала она с неожиданной решительностью.
Он покачал головой, опуская руки:
— Это не даст мне ничего хорошего. Ты не умеешь врать, даже ради спасения своей собственной жизни, между прочим, — он усмехнулся, заметив, как она помрачнела, — и нет необходимости снова бить меня. Я не в восторге от людей, которые умеют врать.
— Прости.
— Не нужно извиняться. Сам виноват. Не нужно было дразнить тебя.
Ник начал собирать все со стола.
— Куда ты сейчас?
— Домой, переодеться. Потом к лодочной стоянке у бухты Чапмена. Но еще загляну сюда перед тем, как пойду посмотреть на Хардинга. Как ты правильно подсказала, мне нужно получить от тебя заявление. — Он выдержал паузу. — Поговорим об этом позднее, но… ты что-нибудь слышала до того, как он возник перед тобой?
— Как, например, что?
— Звуки падающей глины?
Она покачала головой.
— Я только помню, что было очень тихо. Именно поэтому я так испугалась, когда он внезапно появился. Только что я была совершенно одна, как вдруг передо мной появился он, припадая к земле, как больная собака. В этом действительно было что-то особенное. Не могу представить, что он думал о том, что делает, но там была примятая трава и кусты и вообще вся растительность, поэтому мне кажется, он слышал, как я подхожу, и хотел спрятаться.
Ник кивнул.
— А как выглядела его одежда? Она была мокрая?
— Нет.
— Грязная?
— Ты имеешь в виду до того, как ее залило кровью?
— Да.
Она опять покачала головой.
— Я удивилась, что он небрит, но не помню, что он был грязным.
Ингрем сложил сверток, завернутый в липкую пленку, заметки и телефон в одну кучу, потом все взял со стола.
— Ладно. Прекрасно. Сегодня днем напишешь заявление. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Все будет в порядке. Хардинг больше не вернется.
— Он не осмелится. — Мэгги сжала кулаки.
— Конечно, нет, если у него есть хоть капля здравого смысла, — пробормотал Ингрем, удаляясь от нее. — У тебя есть хоть немного бренди дома?
От неожиданности Ник даже остановился.
— Да-а, — осторожно пробормотал он, опасаясь еще одного нападения, если осмелится спросить, почему Мэгги задает такой вопрос.
Ник подозревал, что четыре года крушения надежд обернутся дракой, но хотел, чтобы мишенью для тренировок она бы выбрала Хардинга, но не его.
— Можешь одолжить мне немного?
— Конечно. Занесу на обратном пути, из бухты Чапмена.
— Если дашь мне еще минутку, я предупрежу маму и пойду с тобой. Обратно дойду пешком.
— Она не будет скучать без тебя?
— У меня есть час. Болеутоляющее подействовало, она хочет спать.
Берти лежал у порога на солнышке, когда Ингрем остановил джип возле ворот. Мэгги никогда не приходилось бывать в доме Ингрема, но она всегда возмущалась ухоженностью его сада. Сад словно служил упреком всем его менее организованным соседям, красуясь аккуратно подстриженной живой изгородью из бирючины, сформированными кустами гортензий и роз, растущими сплошными рядами на фоне желтых каменных стен дома. Ее часто удивляло, каким образом ему удается находить время на прополку и уход, если он большую часть свободного времени проводит в лодке. Но в более критическом настроении она считала его занудой, который распределял всю жизнь в соответствии с разумным графиком выполнения обязанностей.
Пес поднял свою лохматую голову и завилял хвостом, ударяя им по подстилке, потом лениво поднялся, зевая.
— Так вот куда он бегает, — вздохнула Мэгги, — наконец-то выяснила, а ведь не могла догадаться. Сколько у тебя ушло времени, чтобы научить его всему? Просто для интереса.
— Немного. Он сообразительный пес.
— Зачем тебе это?
— Потому что он упорно везде рыл. Мне надоело, что мой сад постоянно перерыт.