— Мы знакомы? — Спросил Вульф, на его лице была смесь настороженности и любопытства.
— В некотором роде, — ответил Сверчок. — Мы провели вместе десять лет, ты и я. Ты — в капсуле, я — ну, часть меня — как часть операционной системы капсулы.
— Я не понимаю, — сказал Вульф, переводя взгляд со Сверчка на Пола, а затем на меня, как будто он ожидал, что мы знаем больше, чем он.
В ответ на гладкой поверхности внутренней поверхности полусферы вспыхнуло изображение. Небо, несомненно, принадлежало Элевсине, с ее двумя солнцами высоко в небе, перекрывающими друг друга сферами, выглядевшими почти как одно целое. Самолет, рассекающий небо, тоже показался мне знакомым, похожим на то, что я видела в учебниках истории, но в то же время не совсем подходящим.
Лицо Вульфа побледнело.
сейчас. Выход из стазиса с частичными воспоминаниями, как у Вульфа, был психологическим защитным механизмом, и на то была причина. Но я не остановила это. Я слишком хотела узнать, понять, наконец, получить хоть какие-то ответы, и мне было все равно, как мы их получим.
Самолет был сбит ракетой — выпущенной — и разбился. Вульф вздрогнул. Капля пота скатилась с его виска и заструилась по щеке. На шее у него бился пульс, отчетливо видимый под кожей.
Изображения расплылись, когда Сверчок переключился на другую запись. Сначала я не была уверена, на что мы смотрим, но потом поняла, что мы смотрим глазами самого Сверчка. Он давал нам возможность заглянуть в мир, где жили эго, мир, который физически не существовал.
Я узнала хранилище, в котором мы находились, и поняла, что так оно, должно быть, выглядело до всего этого хаоса. Окружающие стены исчезли, оставив купол над . В то время как в физическом хранилище было семь постаментов, по одному для каждого из эго — Губернатора, Няни, Рэтчет, Воина, Райгби, Скальпеля и Сверчка, — в виртуальном представлении на записи их было всего четыре.
Постаменты растягивались, изгибались и принимали человеческие очертания. Я сразу узнала Няню. На шее у нее был розовый шарф. На ней была белая шелковая блузка и черные брюки на заказ с поясом и подтяжками. Седые волосы делали ее похожей на чью-то бабушку.
Губернатор рядом с ней. Она выглядела как администратор больницы в записях о вводе Святилища в эксплуатацию — женщина средних лет в облегающей юбке и кожаной куртке. Золотые браслеты украшали мочки ее ушей и запястья, а блестящие черные ботинки дополняли ее образ.
Мужчина, появившийся рядом с ней, был одет в черный костюм, черную рубашку и черный галстук. Он был очень похож на тех телохранителей в штатском, которых я видела на многих видео. Его глаза скрывали очки с зеркальными непрозрачными линзами. Воин.
Они смотрели прямо на Сверчка, так что, должно быть, он тоже проявился как человек, но мы не могли сказать наверняка, так как смотрели его глазами. Крошечное зернышко разочарования проросло в глубине моего сознания. Мне бы очень хотелось увидеть его садовником или эксцентричным профессором в зеленом свитере. Или, возможно, монахом или священником.
Густые белые облака вокруг аватаров, и я каким-то образом поняла, что это небо Земли, а не наше собственное. Мое сердце сжалось при мысли о доме, которого я никогда не видела, о месте, которое нам всегда обещали, но которое всегда было недосягаемо. Как будто невидимая сила тянула меня, как будто кровные узы — были ли у моих родителей братья и сестры? Были ли у меня двоюродные братья и сестры? Бабушки и дедушки? — протянулись ко мне, заставляя тосковать по их существованию.
Но нет. Слишком давно. Почти три столетия. Какие бы связи ни связывали меня с Землей, они были в лучшем случае оборваны. Теперь не было причин искать корни. Это моя сентиментальность снова взяла надо мной верх.
— Мы уже сделали по-твоему, Сверчок, — сказала губернатор, и ее ледяной голос вырвал меня из моих мыслей.
— Мы , когда они появлялись на свет, , — продолжила она. — Я все еще не уверена, что это было правильное решение. Они истощают ресурсы и не всегда выполняют то, что им говорят. В пилотном проекте у нас есть зрелое тело, которое мы могли бы носить с минимальными затратами ресурсов.