Решение было. Автоматизированной системе никогда бы не позволили нанести такой значительный материальный ущерб гражданской инфраструктуре без одобрения командования на нескольких уровнях. Но я не был автоматизированной системой. Я был Бобом.
Робот синдиката двигался параллельно мне, держась достаточно далеко от края крыши, чтобы я не мог прицелиться в него из своего рэйлгана, и двигался слишком быстро, чтобы прижать его минометами. Поэтому вместо этого я прикинул, на какое здание он прыгнет следующим — на двадцативосьмиэтажный офисный комплекс — и опоры. Когда я увидел, как тень робота взмыла в воздух, я внезапно изменил курс и своим двухсоттонным телом прямо в основные опоры конструкции. Я сломал хребет здания.
Комплекс рухнул как раз в тот момент, когда робот приземлился на его крышу. У него не было другого выбора, .
Я выскочил с другой стороны, скрытый стеной пыли. Я немедленно повернулся, целясь в то место, где только что стоял Т-20. Я успел мельком увидеть средний танк на тепловизоре, прежде чем его скрыло клубящееся облако пыли, но этого было достаточно. Лобовая броня в упор. Я выстрелил ему прямо в сердце. .
Падение здания уничтожило еще один торговый центр поменьше, . Мехи были крепкими, но не танками. В результате падения ему оторвало одну руку и покалечило одну ногу. Он застрял, насаженный на сломанную двутавровую балку. Я повернул свою башню и выстрелил из рейлгана в кабину пилота. Робот соскользнул по балке и затих.
Центр города был разрушен. Это, безусловно, очень много разрушений. И тогда я понял, что, наверное, мне следовало сначала проверить, . Ну да ладно… Становилось все труднее и труднее помнить о существовании этих маленьких человечков.
Я поискал Т-50, но облака пыли и дыма мешали. Один из моих беспилотников заметил его, но слишком поздно, так как он уже взял меня на мушку. Я попытался развернуться, чтобы наилучшим образом отразить угрозу, но мои гусеницы не смогли справиться вовремя. разрушил мой внешний слой. Интеллектуальная броня затвердела и поглотила мощный выброс кинетической энергии, но и этого оказалось недостаточно. Мой внутренний слой замедлил снаряд еще больше, но он все равно прошел. Горящие осколки пронзили мое тело.
Все это было воспринято как ужасная агония.
Мой двигатель был поврежден. Я не мог подать питание на гусеницы. Я поворачивал башню, питаясь от аккумулятора, и прицеливался, пока Т-50 перезаряжался. К сожалению, он уже отходил в укрытие.
Только если мне суждено было умереть, я заберу его с собой. Я выстрелил ему в переднее колесо, прежде чем он успел скрыться. Колесо разлетелось вдребезги, и Т-50 накренился набок. Сломанная гусеница .
. Я открыл по ним огонь из своих пулеметов, пока перезаряжал основное орудие. Боты разлетелись на пластиковые конфетти. Мои собственные ремонтные роботы уже приступили к работе, за исключением того, что мои повреждения были внутренними, так что они были защищены от огня стрелкового оружия.
. . Как только помехи рассеялись, я выстрелил в Т-50. На нем осталась светящаяся вмятина, но чрезвычайно прочная лобовая броня выдержала.
В течение следующих нескольких секунд две самые совершенные боевые машины в истории человечества по очереди били друг друга по носу.
Я совершил несколько коротких поездок по нашей секретной базе и протестировал каждую из своих систем вооружения в отдельности, но это была моя первая ограниченная боевая операция с полной загрузкой и снятием всех контролирующих устройств. Работая совместно с 57-м полком СОВ, я должен был вступить в бой со взводом разведчиков Синдиката в старом заводском комплексе к востоку от Нью-Сиднея. Сказать, что я горел желанием, было бы преуменьшением.