— Вечером, — я зачесала волосы назад зафиксировав по бокам невидимками, — как твоя спина? — сделала быстрый макияж со стрелками и подкрасила губы красноватым блеском.
— Ты мою спину видела? — он стоял у входа, оперевшись о косяк, весь такой идеальный если бы не бровь и не синяк на скуле, — одним шрамом больше, одним меньше.
— Амиран, муж мой, — мой мальчишка был хвастлив и мне это нравилось.
— Моя жена, какая ты красивая, — он открыто любовался мной, пока я обувала черные-матовые полусапожки с острым носом.
— Спасибо, — его комплименты заставляли меня плавиться, я схватила красную сумочку. положила в нее ноутбук и телефон, зарядки.
— На какой машине будешь кататься? — его глаза блестели.
— Я? Большой выбор? — волнение сковало мое тело, я начала краснеть от пяток до кончиков волос.
— Рулешь сегодня ты, детка, — он открыл один из ящиков и поманил меня пальцем.
Твою мать, там около 20 ключей, мои глаза поползли вверх.
— Седан? Спорт? Кроссовер? — вальяжно предложил он, явно осознавая, что вгоняет меня в краску и его это забавляло, пежон.
— Знаешь, я так себе водитель, — я все еще надеялась, что он передумает и приставит ко мне водителя.
— Мир, начинай привыкать, — он погладил меня по голове.
— Хорошо, porsche, — я закусила губу от эйфории, это очень приятно оказывается, когда появляются возможно исполнить материальные мечты, а когда их исполняет твой муж — это возбуждает, дает ему сто очков мужественности.
— Какой? Cayenne, 911 или Panamera? — его забавляли эти игры со мной.
— Панамера, — он достал ключ и вручил его мне, вместе с еще одним.
— Это от квартиры, девочка, — я зажмурила глаза и попыталась успокоить сердцебиение. Нихрена себе, похоже я сорвала джекпот. Все слишком быстро и реально, муж, жена, жить в его квартире.
— Ахахахах — рассмеялся он, прижимая меня к себе и ведя к выходу, — твоя реакция, так невинна, ты светишься и краснеешь, я никогда не перестану это делать.
— Я привыкну, — я надевала черное длинное пальто и бордовый шарф.
— С каждым разом они будут дороже, — хвастливый черт, он рассматривал нас в зеркале лифта.
— Милый, тебе придется мне планету подарить через несколько лет.
— Верь в своего мужчину.
— Как никто Амиран, — я прижалась к нему, вдыхая любимый запах свежего парфюма.
Мы приехали в его офис, который находился в центре города, здесь довольно уютно, современный лофт с парой стеклянных переговорок и его большой кабинет с огромным деревянным столом, стильным кожаным креслом, диваном, картинами, нашем портретом, взрослым секретарем Ольгой и ее молодой помощницей в очень обтягивающей юбке, настолько, что я готова одолжить ей пальто, видимо я так саерлила взглядом ее декольте, что Ольга заметила мое недовольство и через двадцать минут она принесла мне кофе со всеми застегнутыми пуговицами на белой рубашке.
Амир завел меня сюда как маленького ребенка, дав распоряжения развлекаться, я так и делала, села в папочкино большое кресло и начала просматривать документы, которые лежали на столе. капа договоров на приобретение, продажу, какие-то отчеты, бумаги для перевода некоторого имущества на мое имя, в которые я даже смотреть не хотела, потому что ничего подписывать не собиралась однозначно, это был лишний повод для ссоры, но только не в медовый месяц.
— Тебе идет, — от бумаг меня оторвал Рус.
— Тебе тоже, хороший костюмчик, — я отложила бумаги на край стола и посмотрела на стильного парня в черном костюме.
— Привет, где босс? — он сел в кресло напротив меня.
— У него какие-то переговоры, важные, — я взяла в руки финансовый отчет какой-то фирмы и начала просматривать сделку.
— Точно, ты держишь в руках его следующее приобретение, — Руслану принесли кофе.
— Странно, но это полное дерьмо, — отчеты о прибыли и заложенном имуществе не радовали, — или в этом всем есть скрытый смысл?
— Что нашла? — мужчине стало интересно, — он мне рассказал, что это ты показала куда Нике переводит бабки, — это меня удивило, я думала, что он замнет то дело и никому не скажет о моей помощи.
— Да, смотрю пока, отчеты за год, — я листала бумаги сравнивая остатки и прибыль, — лучше скажи как там Нике.
— С сотрясением, лицо в смятку, но жив, — меня удивляло, что больше нет скрытности или мне так просо казалось.