Я обернулась в полотенце и вышла, дверь в гардероб была открыта, а там Амиран, раздет по пояс с большой кувалдой долбить стену. Он со злостью размахивал орудия и все разлетелось в щепки, стекла бились, ему было все равно.
— Точно сумасшедший, — я пошла вниз чтобы взять что-то выпить, этот день не предвещает нормальный конец.
— Славка?
— Рус, блин, напугал, — я прижала полотенце плотнее.
— Что у вас происходит? Где Амир?
— Иди, успокаивай своего больного босса или друга, — я взяла бутылку вина и бокал, — он решил ремонт сделать.
Я поставила бокал на стойку и налила себе вина, — ох поторопись, щепки на щепки не оставит.
Я видела как Рус мигом заскочил по лестнице на второй этаж. Вкусное вино меня успокаивало, одеться бы конечно, неудобно так расхаживать, считай в чем мать родила.
Я осушила бокал, налила второй и поднялась по лестнице. Из спальни доносились крики.
— Я облажался?! Скажи мне по-дружески. Я всё для нее, не понимаю что ей еще надо? Потому что я не знаю, что такое всё, кроме этого дерьма, — это был Амир.
— Дружище, так дело не пойдет, спроси у нее, чего она хочет?
— Я не мальчик, чтобы бегать и выяснять, мне нужно разгребать последствия, — вот это уже интересно.
— Ну иногда приходится так поступать, понимаешь, она ведь женщина
— Рус, я не привык так жить. Все должно быть просто, захотела — сказала, купила, сделала.
— Да уж друг, так вы дальше кровати не уедите. Славка любви хочет, настоящие бабы они такие. Им вот это все как приложение, как само собой разумеющиеся, понимаешь, это и так должно быть, она любви хочет, поклонения мужик. Тебе ее влюбить надо
— Да слышал я уже, я другой. Может правда в москву ее отпустить, к Вольному, — устало говорил он.
— Ты что-то совсем ебанулся, ты ее защитить хочешь или убить?
— Рус, я часто спрашиваю себя, а что было бы если бы я не повелся на это, что если бы ее не было, и знаешь что? — он закурил.
— Только не говори, что жалеешь. Я тебе сам морду набью, — защитник мой, как мы так сдружились.
— В том то и дело, понимаю что все летит к чертям и не жалею ни на грамм.
Я стояла у двери и наблюдала, как мой мужчина, большой опасный, весь в поту и пыли, со сбитыми костяшками пальцев курит и не знает, что со мной делать.
— Мира! Какого хуя, оденься, — он выдернул меня из размышлений.
— Все вещи в пыли, — я указала на погром.
— Надень что-нибудь мое, быстро! А ты не пялься, — он указал пальцем на Руслана.
— А я и не пялюсь, — он поднял руки вверх.
Я прошла в его гардероб и вытащила футболку и боксеры из ящика, потому что все рубашки и костюмы тоже были в пыли. В ванной я переоделась, смотрелась конечно сексуальнее чем в полотенце. Я в черных вещах своего мужчины, боксерах от КК и футболке на одно плечо, потому что для меня она огромная, волосы завязала в пучок и вышла с бокалом к ним.
— Блядь, ты можешь быть менее сексуальной? — возмутился Амир.
— Не могу блядь! Остынь, — ответила я, выходя из комнаты.
Парни рассмеялись, Рус что-то продолжал говорить.
Через пол часа ко мне на террасу пришел Амир, в чистой одежде, с мокрыми после душа волосами.
— Мир, девочка, — он сел на диван и положил мои ноги себе на колени.
— Не мальчик, да? прозаично, — съязвила я.
Он рассмеялся, — ты умеешь быть язвой.
— А ты умеешь любить? — вырвалось у меня, я села к нему на колени, лицом к лицу.
— Наверно нет, — он не трогал меня, а просто смотрел в глаза.
— А мне бы хотелось, мужчина, — я смотрела в его глаза, на его губы, его морщинки на лбу, гусиные лапки у глаз, впалые щеки, — хотелось бы иметь тебя, не твой член во мне, понимаешь?
— Мирослава, несносная девчонка, — пожурил он, гладя мою щеку большим пальцем, его взгляд опустился на мою шею, — больно? — он прошелся пальцами по синякам, — где еще?
— Везде, — я встала с него и завернулась в плед.
— Больно, тебе было больно? Там? — он нервничал, стоял позади меня, но его состояние разливалось по всему помещению и задевало меня.
— Нет, все хорошо, — я повернулась к нему, — что же нам делать?
— Через пару дней мы летим в Грузию на время, неделю примерно, оттуда в Москву, — он прижал меня к себе и я окунулась в его приятный леденящий запах.
— Понятно, — вздохнула я, — а Ди?
— Увидитесь в Москве.