Настя позволила ему стянуть с неё пальто, затем осторожно села за столик. Она всё ещё ощущала смутную тревогу — но, в той же степени, чувствовала себя польщённой. В памяти всплыли сотни похожих сцен из сериалов и фильмов, где парни устраивали романтические ужины в самых неожиданных местах: на крыше дома, в живописном парке, на берегу озера. Настя и не надеялась, что однажды, кто-то сделает для неё нечто подобное.
— Мы могли бы сходить в обычное кафе, — робко заметила Настя, покосившись на суетящуюся Карину.
— Неужели тебе не нравится? — присев напротив, тихо спросил Кирилл. — Я думал, такой неординарный подход как раз для тебя…
Настя тут же почувствовала укол вины. Она даже перестала ощущать неприятную затхлость — похоже, свечи были ароматические.
— Нет, мне здесь нравится, — пробормотала Настя. — Просто, для первого свидания, я предпочла бы… Не знаю, более оживлённое место.
— Мы всё ещё в центре города, — махнул рукой в сторону незанавешенных окон Кирилл и ободряюще улыбнулся.
К ним подскочила Карина, разложила на столешнице чёрные салфетки со странными символами. Спираль, зигзаги… Очень простые узоры и отчего-то очень знакомые.
Настя нахмурилась, пытаясь вспомнить, где могла видеть что-то подобное, и у неё вдруг закружилась голова. Она вскинула взгляд на Кирилла, и ей показалось, что в воздухе проявилась лёгкая дымовая завеса.
Неужели свечи?
Тем временем, Карина успела принести два бокала и бутылку вина.
— Всё в порядке? — спросил Кирилл, и голос его отчего-то прозвучал приглушённо, словно доносился сквозь толщу воды. — Настя?
Настя зажмурилась. В затылке заломило от пульсирующей боли, виски словно сжало обручем, в горле пересохло. С ней творилось что-то странное.
— Мне нехорошо, — признала Настя и покосилась на пламя свечей. Они двоились, сплетались в странные узоры, словно превращаясь в огненных змей.
— Выпей, — предложила Карина.
В руку пихнули бокал, и Настя, снедаемая пульсирующей болью, машинально поднесла бокал ко рту. Вино согрело гортань, но ничем не помогло. Наоборот, к головной боли добавился неприятный звон в ушах.
— Мне нужно на свежий воздух, — сказала Настя. — Мне нужно на свежий воздух…
Кирилл негромко рассмеялся, и в зале вдруг стало очень, очень холодно. Настя испуганно пошатнулась, но не смогла даже встать со стула. Всё тело стало слабым и мягким, как желе.
— Хорошая девочка, — сказал Кирилл и широко улыбнулся. Его черты лица, наполовину скрытые дымкой, плыли и искажались. — Очень послушная девочка. Люблю таких.
Настя покачнулась. Голова стала тяжёлой, и даже думать было больно. Хотелось разогнать рукой белёсый дым и убедиться, что страшные метаморфозы в лице Кирилла — всего лишь игра теней и света, но ещё больше хотелось закрыть глаза и уснуть. Бороться с этим желанием было всё сложнее и сложнее.
Может, она уже спит?
Может, это всего лишь кошмар?
Где-то далеко позади хлопнула дверь, тонко прозвенел колокольчик. Кто-то негромко рассмеялся.
— Ну и ну, опаздываете, — раздался мужской голос, незнакомый и вкрадчивый.
— Знаю, — сказал Кирилл.
— А мы уже почти закончили, — звонко проговорила Карина.
Настя моргнула. Глаза заслезились — и от боли, и от обиды, и от страха. С ней что-то делали, что-то ужасное, что-то…
Над ней вдруг нависла тёмная тень. Настя застонала, прищурилась и какими-то остатками сознания поняла: над ней склонился Кирилл. Его прежде красивое лицо страшно исказилось: скулы и подбородок заострились, а глаза стали выпуклыми и словно стеклянными.
Кирилл провёл пальцами по её щеке, стирая слёзы. У Насти не было сил даже дёрнуться, чтобы уйти от этого мерзкого прикосновения.
— Прости, — негромко сказал Кирилл, но в его голосе совершенно не было сочувствия. — Так нужно.
— Ой, каков джентльмен, — захохотала где-то совсем рядом Карина, и её противный, высокий смех напомнил старые фильмы ужасов про злобных ведьм.
— Уймись, Карина.
Кирилл распростёр раскрытую ладонь над Настей. Дым сгустился и стал плотным, непроницаемым белесым маревом. В глазах резко потемнело. Настя испуганно всхлипнула и почувствовала, что падает — но столкновения с полом всё не было и не было.
В ушах засвистел ветер, сердце забилось заполошной птицей — казалось, она летела вниз целую вечность, а заброшенное кафе и дурацкий столик со свечами остался далеко позади, на расстоянии целых сотен километров. А потом, какие-то высшие силы словно выплюнули её в незнакомый, холодный мир.