Пришло время ложиться в амортизационные койки. Туи это не понравилось: она очень хотела остаться возле консоли, где все было видно.
Дэйн покачал головой:
— Туи, это не будет так, как в гимнастическом зале тяжелой гравитации на Бирже. Залезай в койку. Я бы не хотел, чтобы ускорение застало меня вне ее, а я ведь с Терры.
Туи попыталась скрыть разочарование и навернула на себя сеть, как на тренировке. Когда она была готова, она снова взглянула на консоль грузового помощника, подумав, как связаться с пилотской консолью Рипа, чтобы смотреть, как будет происходить посадка.
— Вот здесь, Туи, — вдруг сказал Дэйн, пробежав пальцами по клавиатуре консоли своего кресла, и экран консоли Туи засветился. Она с удовольствием отметила, что ее желание удовлетворено.
Она бросила быстрый взгляд на Дэйна, вспомнив о пси-связи. Он прочитал ее мысли? Но ведь она ничего не почувствовала, да и Дэйн вел себя не так, как человек, читающий чужие мысли. Она подумала о пси-чувствительности в своем клинти и покачала головой. Он не прочел ее мысли — он почувствовал, что она хочет. Значит, он начинает узнавать Туи.
Довольная, она устроилась в койке и стала смотреть на свою консоль. На какое-то время она забыла обо всем остальном, поглощенная яркой графикой дисплея, радостно пробираясь среди различных показаний приборов и изображений, не обращая внимания на короткие скачки ускорения, которые мягко бросали ее туда и сюда, будто играя в мячик на резинке, который Момо когда-то соорудил из растяжимых грузовых стропов, найденных в давно забытом ящике в сердце Оси Вращения, ее бывшего дома на Бирже.
Тут она увидела, как напряжен Рип Шеннон. И ее тело тоже бессознательно напряглось в ожидании чего-то. Но ничего не случилось — по крайней мере сразу. Только Гесперида-4 на главном экране становилась все больше и больше, моменты ускорения были все чаще и резче. И эти рывки были на фоне постоянного ускорения, которое выматывало ее внутренности. Это было совсем не так, как плавное изменение между адаптационными вахтами на борту “Северной звезды”. Чувство у Туи было такое, будто она съела слишком много сладких орешков “даддатик”, и они пытаются зарыться в желудок все глубже и глубже. И это совсем не доставляло удовольствия.
И в этот момент планета резко мигнула, превратившись из большого шара во что-то огромное и опасное далеко внизу, что-то засасывающее вниз, и Туи испытала головокружение впервые в жизни. И она становилась все тяжелее и тяжелее.
Теперь слышался звук, будто работал огромный перегруженный вентилятор, визжа и завывая. Она медленно пощелкала по клавишам, и пальцы были как налитые плоды поапи, но все системы корабля, которые ей были видны, давали зеленый сигнал, только вот корпус нагревался.
— Воздух становится плотнее, — донесся голос по трансляции. Джаспер, вот кто это. Голос его звучал по-другому, только у Туи слишком болела голова, чтобы можно было понять почему.
— Обширная область высокого давления, — бесстрастно пояснил Рип. — Влетели в воздушную линзу. Будут еще.
Несмотря на свое жалкое состояние. Туи услышала напряжение в знакомом мягком голосе, и это соответствовало позе Рипа и быстрым ударам его пальцев по клавишам консоли. Но зато теперь она поняла загадки слов. Ветер! Она слышала звук, с которым зализанный корпус “Королевы Солнца” разрывал атмосферу Геспериды-4. И все ее инстинкты восстали против этого понимания, и что-то в мозгу твердило: пробоина!
Подавив панику, она просмотрела схемы корабля у себя на консоли, но все датчики показывали, что корабль пока не поврежден. Она подавляла в себе чувство опасности, все время сглатывая. И это тоже было больно.
Время пошло фрагментами. Туи боролась с ощущением тошноты. И еще хуже было от сознания, что придется снова через это проходить при взлете с планеты.
Экран посерел от облаков, мелькающих мимо рвущейся сквозь атмосферу “Королевы”. Туи видела только мелькающую зеленовато-голубую и очень редко — серую поверхность моря, но на радаре был виден нависший впереди горный пик.
— Это здесь! — воскликнул Рип. — Самый большой остров в цепи и самые богатые залежи сьеланита. И практически единственное место, где можно сесть.
— Если это тихо, — сказал голос Али, когда корабль затрясся под резким шквалом, — то мне не хотелось бы видеть, что здесь считается штормом.
— Мы на переднем фронте шторма терминатора, который летит перед восходом, — ответил Рип медленно. Он был занят пилотированием. — Зубы святого Иоанна! Посмотри на эти молнии! Если по-умному сделать, мы успеем до его подхода спуститься и заякориться.
Это, как Дэйн сообщил Туи, была самая легкая часть спуска — корабль фактически летел. Сама посадка — дело похитрее.
Но для Туи посадка оказалась мутной полосой страданий из резких рывков и тяжести, которая тянула каждую ее клеточку, и все в одном направлении, что бы ни делал корабль. Глаза так слезились, что она даже не видела экран и потеряла счет времени.
Потом финальный глухой толчок, и ускорение стало постоянным. Тут Туи и стало по-настоящему страшно. Гравитацию планеты не выключишь, как псевдогравитацию корабля. Она не прекратится, пока они снова не пройдут через этот ужас. С этой мыслью маленькая ригелианская полукровка и лишилась сознания.
Глава 4
В последний момент резкий порыв ветра дернул “Королеву”, и Рип сел жестче, чем намеревался.