Но все же, друзья, позволю себе процитировать одну старую добрую истину, от многократного повторения которой становишься чуть-чуть мудрее: любимых не выбирают, и в жизни нашей все всегда случается не так.
Юбилей лихолетья. Субъективные заметки
(Газета «Челябинский обзор»)
В кухонных спорах и дискуссиях, проходящих в публичных пространствах, до сих пор правилом хорошего тона считается указывать в качестве главной причины бедственного положения в некоторых сферах нашей жизни «лихие девяностые». Будь то невнятная система образования, кастрированная наука, рассыпающееся ЖКХ или банальные ямы на дорогах — во всем виновата «эпоха малиновых пиджаков».
При этом уверенно игнорируется медицинский факт: девяностые закончились аж пятнадцать лет назад.
Дождались перемен
Для автора этих строк девяностые начались резко, безо всяких щадящих психику переходов. Я уходил в армию из полуголодной и растерянной Страны Советов, прочно подсевшей на продуктовые карточки, а вернулся уже в какое-то дурманящее изобилие со сникерсами, марсами, дешевыми джинсами, свежим пивом на каждом углу и странными быстропортящимися деньгами, похожими на валюту из игры «Монополия». Коммерциализация различных слоев населения шла ускоренными темпами. Челноки, обилие дешевых турецких шмоток, рынки, ларьки, палатки, торговля пиратским ташкентским винилом в подземных переходах, ваучеры, «Русский дом селенга», «Хопер-инвест», стремительно увеличивающееся число дециметровых телеканалов… Голова шла кругом с большим радиусом.
Появилась возможность зарабатывать и проявлять творческую инициативу? Да!
Существенно возрос риск при этом оказаться на больничной койке или, того хуже, в канаве с простреленным котелком? Не без этого.
Большое количество людей, не сумевших принять новые правила игры и встроиться в суровый мир капиталистических джунглей, оказались за бортом? Увы…
Но других вариантов, похоже, действительно не было.
Неблагодарность и обида
Давайте отдавать себе отчет. Страна стояла на пороге реального голода, политическое руководство, расписавшись в своей неэффективности, только разводило руками. Не оставалось ничего более подходящего, чем шоковая терапия, и нас, привыкших жить от зарплаты до зарплаты, ничего при этом не производя, просто бросили в воду, как детей, не умеющих плавать.
Разумеется, все, что было нажито непосильным трудом поколений советских людей, пошло вразнос: фабрики и заводы распродавались по бросовым ценам и в лучшем случае перепрофилировались, в худшем — перестраивались под торговые центры, научно-исследовательские институты становились офисными центрами, деньги из бюджетов всех уровней утекали в неизвестном направлении, ставя учителей и врачей на грань выживания. Социальное расслоение достигло катастрофических размеров. Тут у нас, к сожалению, спора не получится. Но!
Оставим в стороне политические процессы того времени и воздержимся от оценок отдельных исторических персонажей. Хочется понять вот какую вещь: отчего большинство населения России спустя полтора десятка лет продолжает проклинать десятилетие, вошедшее в историю с прилагательным «лихое»? Ведь поминают девяностые всуе не только те, кто не сумел принять новый порядок и встроиться в систему, но и те, кто поныне чувствует себя достаточно комфортно и даже преуспел.
Возьму на себя смелость предположить, что одними движет обида, а другими — неблагодарность. Экономист Егор Гайдар, фактически спасший страну от голода, так и ушел из жизни непрощенным и незаслуженно забытым. Одни не простили ему крушения идеалов, другие забыли, что во многом именно благодаря первым реформаторам сумели заняться бизнесом, сколотить капиталы или занять какие-то важные государственные посты. Даже если вам не удалось сделать большую карьеру, пожалуй, следует помнить, что предпосылки для тех замечательных возможностей, которыми мы пользовались все эти годы нового тысячелетия, — дешевые кредиты, возможность посмотреть мир, купить квартиру и. т. д. — закладывались именно в девяностых.
Впрочем, главная причина неприятия этого периода новейшей истории России кроется, на мой взгляд, не в указанных выше мотивациях.