— Ничего. Я просто хотела сказать им, что они не правы.
Иван-Царевич усмехнулся и, не поднимая головы, бросил:
— Им говорить бесполезно, они сказок не читали и манную кашу не кушали, а вместо детского сада сразу пошли в Интернет-клуб.
— Буль-буль… Бль.., — согласился Петрушка.
Все, кроме Царевича, прильнули к оконному стеклу.
Там за окном происходило что-то необъяснимое. Плакаты антиязыческого содержания были свернуты и сложены в кузов грузовика, полевая кухня уже уехала, народ бегал туда-сюда. Но все это не очень походило на передислокацию или отступление. Скорее всего, осада грозила перерасти в нечто более разрушительное.
— Что они делают? — беспокоилась Яга, пытаясь нацепить на нос старые разбитые очки.
— Готовятся к штурму, говорю же. Надо уходить отсюда. — Федяка вынул из кармана сотовый телефон, набрал какой-то номер, недолго прислушивался, затем с разочарованием захлопнул крышку. — Нас отрубили.
— Чаво?
— Отрубили за неуплату! А вы как хотели? Я уже неделю не могу пополнить баланс. Я уже сколько раз говорил…
— Погоди! — отрезала Яга. — Смотри-ка, наш бородач идет.
Они уставились в окно.
Перегруппировка прекратилась. Вперед из толпы вышел их недавний гость. В руках он держал мегафон. Не было никаких сомнений в том, что сейчас осажденным «супостатам» предложат выходить по одному с руками за спиной. Яге показалось даже, что где-то за деревьями мелькнул ржавый бок милицейского «воронка».
«Куды катимся, а!»… — в отчаянии подумала бабуля.
Бородач приблизился на максимально возможное расстояние — остановился метрах в пятнадцати от крыльца избушки, видимо, опасаясь выстрелов из сказочной базуки или, на худой конец, из рогатки. Поднял мегафон к лицу.
Федяка не смог не съязвить:
— «Внимание, внимание, говорит Германия!»…
Мегафон прокашлялся, свистнул, и, словно переводчик с прищепкой на носу, загундосил:
— Внимание, внимание! Супостаты языческие, злыдни окаянные и иже с ними — призываю вас в пятиминутный срок покинуть избу, иначе мы будем применять самые решительные меры.
Еще один свист, еще немного кашля, и дальше:
— Иван-Царевич, ты ведь нашего народу-племени! Что общего у тебя с этим отребьем? Выходи, тебе мы ничего не сделаем…
Пауза. Бородач ждал ответа, переминаясь с ноги на ногу. Мороз сегодня был знатный, градусов двадцать с сильным западным ветром. Нужно было иметь нешуточную убежденность в своей правоте, чтобы в такую погоду заниматься выселением безобидных стариков из социального жилья. Впрочем, за неимением убежденности годилось и освобождение от экзаменов.
Ответ Ивана не заставил себя ждать. Царевич растолкал своих товарищей, выбил окошко ударом рукояти меча и завопил:
— Это я вот тебе щас сделаю! Я тебе так сделаю! Я с этими ребятами со времен Царя Гороха, я с Александром Роу лично был знаком, когда ты еще пеленки пачкал! Я Георгия Францевича Милляра с дуба сбрасывал, пока ты за мамину юбку держался. Я тебе щас покажу, кто у нас супостат!…
Мегафон свистнул в последний раз.
— Не хотите — как хотите, — прогудел бородач и повернулся к своим. — Ребята, вперед!
Из толпы, стоявшей в отдалении, вперед вышли несколько крепких детин в черных телогрейках с надписью на груди «ВСЕГДА!». В руках они держали бейсбольные биты. Неторопливо и даже как-то вальяжно эта зондер-команда начала продвигаться к крыльцу.
Водяной Петруша заплакал и снова стал похож на больного бегемотика.
— Буль, буль… а-а-а… мама…
Федяка скрипнул зубами, лоб его покрылся испариной. Он схватил Ягу за плечи и отодвинул от окошка. В их распоряжении было всего минута-две, и это время следовало использовать максимально эффективно.
— На крайние меры пошли, стервецы. Ванька, хватай Петрушку и тикайте через черный ход!
Ивану эта мысль не понравилась.
— Я не собираюсь бежать! Я лично с Роу был знаком, я…
— Да вот будет тебе сейчас «сроу»! Щас тебя прямо тут и закопают вместе со сказочником твоим! Тикайте, говорю!
Иван сплюнул и махнул рукой.
Зондер-команда сократила расстояние от избушки еще на пять метров. Вслед им вылетело распоряжение бородача:
— Живьем брать демонов!
Иван-Царевич схватил в охапку Петрушку, но тот вырвался и с криком «мама!» бросился к двери.
— Держи его, Ванятка!!!
— Убежит!..
Но было поздно. Через пару секунд Петрушка уже торчал во дворе, и оставшиеся непримиримые «супостаты» видели в окошко, как он, заложив руки за спину и понурив кудлатую голову, направился к захватчикам.