Я так и слышала невысказанное им недовольство, которое эхом подстраивалось под невыученный урок, проведённый ещё в первую нашу ночь. Как он говорил? «Никогда не доводи мужчину до болезненного стояка, если не уверена в своих желаниях. Это очень жестоко, Фанни!», - кажется, я так ничему и не научилась…
- Что с тобой?- с нескрываемой мукой спросил мужчина, когда я избавила волосы от пены и обхватила себя руками.
- Давай…эм-м, оденемся и поговорим,- сбивчиво пробормотала, не смотря на него, и быстро выскочила из кабины. Быстро накинула на тело махровый халат, наплевав на не смывшуюся пену на коже, и вышла из ванной комнаты.
Осознавала, насколько нелепую ситуацию создала по своей же глупости, и в волнении присела на край кровати. Пальцами теребила пояс халата и чувствовала, как пылали щёки от дикого смущения, а сердце колотилось в грудной клетке с такой силой, что в тишине комнаты отчётливо различался ошалевший стук. Спустя мучительные десять минут шум воды стих, и я уставилась на закрытую дверь, затаив дыхание. Очень опасный трюк, если учесть моё и без того взвинченное состояние – я вовсе могла вырубиться от нехватки кислорода, подтверждая свою вселенскую глупость.
Когда Эйтон вышел из ванной комнаты, я была похоже на белое полотно, будто бы не принимала горячий душ на протяжении часа. Мужчина тоже забеспокоился, рассматривая припадочный вид, благо не проронил ни слова, только опустился на кровать рядом со мной и задумчиво уставился на мой профиль.
Длинными пальцами ухватил выпавший локон волос и забрал за моё ухо, чтобы увидеть, как дрогнули ресницы от неожиданного прикосновения. Эйтон вздохнул:
- Извини за настойчивость,- большой палец нежно погладил затылок, заменяя собой всевозможные курсы массажа. – Если хочешь, то не будем торопиться. Давай вообще начнём с самого начала? Кажется, мы пропустили ванильный период,- заговорщицки мне подмигнул. – А я мастер во всей этой романтической херне.
Покосилась на мужчину и не сдержала улыбки:
- «Романтическая херня» звучит не очень привлекательно,- наблюдала, как Эйтон в притворной обиде надул губы, заставляя возжелать поцелуя, но вместо поцелуя осторожно спросила. – Мы вместе?
Ухмылка на влажных губах пошатнула мою выдержку:
- Если ты не против…
- Как пара?- не унималась, чувствуя, как сердечко пустилось в пляс на пару с остальными органами, организуя настолько задорный хоровод, что ощущала приятное щекотание в животе. Вот они – бабочки!
- Ну, а есть ещё варианты?- посмеялся Эйтон, зарываясь лицом в мои влажные волосы, и влажным поцелуем на шее вызвал рой мурашек. Очевидная реакция заставила со страдальческим вздохом отстраниться от меня:
- Это сложнее, чем казалось,- пробормотал себе под нос и, поймав мою смущённую улыбку, подначил. – Знаешь ли, я на протяжении двух недель хранил тебе верность!
В удивлении придвинулась ближе к мужчине и заглянула в глаза, боясь, что услышанное – ошалевшая фантазия:
-Значит ли это, что ты допускал возможность нашего воссоединения?
На идеальном лице промелькнула тень неподдельной серьёзности, заставившая напрячься. Спустя недолгое молчание, черты лица смягчились, и Эйтон пожал плечами:
- Скорее нет, чем да,- не стал лгать и вновь коснулся ладонью моей щеки. На этот раз не стала отказывать себе в удовольствии и прильнула, подобно забавному котёнку Фанни. Мужчина не ошибся, назвав своего домашнего питомца моим именем: мы сходились в одном – оба души не чаяли в мистере Хилле.
- Я маялся хуйней,- не стал приукрашивать правду. – И скучал по тебе.
Улыбка против воли обосновалась на моих губах, когда в смущении промямлила:
- Я тоже по тебе скучала. Злилась и скучала,- видела, как на глубине любимого взгляда затаилась вина, и поспешила заверить. – Я не обижалась на тебя. Злилась – да, но обижалась исключительно на себя. Ведь с самого начала знала, что ты меня никогда не полюбишь.