— Нет-нет! — тут же спохватилась, пока мужчина не успел пригласить «поработать» девушку. — Эм-м, я бы не отказалась от стакана воды.
Эйтон закружился на месте и радостно присвистнул, когда поиски фильтра для воды не затянулись. В манерах гостеприимного хозяина не пожалел для меня большого стакана и в галантном жесте преподнёс его так, словно отрывал от сердца божий дар.
— Спасибо, — смущённо пробормотала и сделала желанный глоток, чувствуя на себе внимательный взгляд серых глаз. Нет, они не серые и незнания истинного оттенка прекрасного взгляда глубоко в душе злило.
— Вкусно? — усмехнулся мужчина, когда я осушила стакан до последней капли. Ему смешно, а мне и правда вода показалась вкусной, своим привкусом отличаясь от проточной воды из умывальника съёмной квартиры.
— Слушай, Фанни… — задумчиво протянул Эйтон, локтями упираясь в мраморную поверхность барной стойки, и поддался корпусом вперёд ко мне. — Могу задать личный вопрос?
Тело тут же вытянулось в напряжённую струну, готовую в любой момент лопнуть от сильного давления. Кивнула, а в уме с неуловимой скоростью проносились тысячи вариантов возможных вопросов, и каждый из них не нравился мне всё больше.
— Твоих родителей не заботит, что ты одна живёшь в Бронксе? — спросил мужчина, и я почувствовала облегчение от того, что ни одна ужасная догадка, подкинутая бурной фантазией, не подтвердилась. — И твой восьмилетний брат тоже живёт в Бронксе?
Опустила взгляд на дно пустующего стакана и не стала лукавить:
— Брат живёт с тётей, а родители погибли в автокатастрофе год назад.
Из-под полуопущенных ресниц проследила, как сочувственно мужчина поджал губы и пробормотал: «Извини».
— Точнее, погибла мать и отчим, — уточнила, потому что не знала, какими словами следовало нарушить навалившуюся тишину. — Мой отец ушёл из семьи сразу же после моего рождения. Единственное, что оставил в память о себе, — это моё имя.
— Довольно необычное имя для Нью-Йорских обывателей.
Резко подняла взгляд на мужчину, чувствуя болезненный укол от подобной формулировки. Однако он явно не планировал меня обижать: излагал мысли в привычной для себя манере, не заботясь, что этот как-то может задеть собеседника. Возможно, и не должно было задеть, но неприятный осадок остался.
— Мой отец был итальянцем по происхождению.
Мужчина в ту же секунду оживился: рассмеялся, в изумлении оглядывая меня, будто впервые увидел, и радостно воскликнул:
— О-о-о, Bella donna! Grazie mille! Che bella vista!
Рассмеялась в унисон с Эйтоном, физически ощущая, как грубый акцент ласкал мой слух:
— Что это — словарный запас туриста?
Активно закивал и подмигнул:
— Я от природы полиглот, — удивил мужчина и, перехватив мой заинтересованный взгляд, уточнил. — В любой стране мира, на любом языке, только дайте мне волю поболтать с какой-нибудь Signorina.
А вот это было неприятно, однако через силу улыбнулась и вновь уставилась на пустой стакан. Надо думать, в любой точке мира не найдётся такой Signorina, которая была бы способна устоять перед очарованием русоволосого мужчины с забавным акцентом.
Собеседница из меня — крайне неудачная, раз очередная порция тишины повисла между нами и угнетала гробовым молчанием. Эйтон в нетерпении поцокал языком и наклонил голову набок, заглядывая в мои опущенные глаза.
— Хочешь спать?
Кивнула, скорее от внезапности вопроса, нежели мне действительно требовался сон. Эйтон улыбнулся и на радостях повёл на второй этаж, где располагались спальни, а мне ничего не оставалось, как следовать за ним и, пока не видел, залепить себе болезненную шишку на лбу.
Это же, как надо было постараться наскучить мужчине, чтобы он чуть ли не вприпрыжку отправлял меня «баю-бай».
— На твой выбор три комнаты, — остановился в центре коридора и в приглашающем жесте указал на три противоположных двери. — Выбирай любую, Фанни.
Растерянно оглянулась и с кривой улыбкой пожала плечами:
— На твоё усмотрение, Эйтон. Я не прихотлива.
Мужчина понимающе кивнул:
— Это я уже понял, — подошёл к одной из дверей и открыл её, пропуская меня внутрь комнаты. — Ванная, всякие необходимые баночки, чистые полотенца, — всё есть.
— Спасибо, — кивнула в знак искренней благодарности и, проследив за движениями мужчины в сторону лестницы, быстро выпалила. — Эйтон!
Мужчина обернулся, позволяя лунному свету запутаться в песочных волосах и отбросить тень, которая, в отличие от своего хозяина, была рядом со мной. Я не хотела, чтобы он уходил. Не хотела, чтобы та гнетущая тишина подвела характерную черту в наших постепенно нормализующихся отношениях.
— Эйтон, а ты любишь интриговать, чтобы потом оставить ни с чем?
Мужчина непонимающе нахмурился и в заинтересованности приблизился ко мне, лукаво сощурив глаза:
— Я ещё никогда не оставлял белла донн ни с чём, — щёки позорно вспыхнули, а Эйтон усмехнулся, не давая возможности пойти на попятную:
— Ты заинтриговал своей коллекцией, — напомнила и с облегчением наблюдала, как усмешка сменилась добродушной улыбкой. Значит, выбрала верное направление, чувствуя прилив уверенности:
— Мне бы очень хотелось посмотреть.
Эйтон потянулся к дверной ручке, плотно прикрывая дверь, и намеренно проделал незамысловатые действия через меня — стояла в дверном проёме и не смела сдвинуться на шаг, ощущая тепло мужского тела. Слишком рядом. Слишком близко.
— Когда белла донна хочет, я не в силах отказать.
И почему это звучало так двусмысленно, и почему я мило улыбалась, не в силах найти подходящих слов? Ну, это же флирт, да? Мои навыки флирта равнялись нулю, а судя по довольному мужчине — это его повседневная форма общения с девушками.
Мы вновь очутились на первом этаже, и Эйтон провёл меня под лестницу, за которой располагался ещё один просторный зал и несколько арок в уютные комнаты. Одна из них оказалась отделанной в белоснежных тонах, однако чёрные цвета мебели резко контрастировали с отделкой помещения и неприятно резали глаза. Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к яркому освещению и смогли сконцентрироваться на книжных шкафах, расположившихся во всю стену обширной комнаты. Впечатляло.
— Ничего себе! — искренне подивилась, разглядывая высокое «сооружение», каждая полочка которого была заполнена книгами в яркой обложке. Комиксы.
— Вот и «Тор», — перед глазами очутился знаменитый комикс, мало о чём говоривший мне, но уверена — стал бы предметом гордости для брата. Осторожно взяла тоненький комикс и в изумлении вертела в руках. Не знала, что меня больше впечатляло — запредельная цена или единственный экземпляр во всём мире?
— Не единственный, — огорчился Эйтон, когда я умудрилась произнести мысли вслух, и достал с полки ещё один экземпляр красочных книг. — В этом комиксе впервые упоминается Бэтмен и Джокер. Вот он — единственный в мире.
— Сорок пятый год? — прочитала на лицевой стороне обложки и в изумлении подняла взгляд на мужчину. — С ума сойти! Во сколько он тебе обошёлся?
— Пятьсот тысяч долларов, — огорошил Эйтон.- Знала бы ты, сколько в день я получаю предложений о покупке комикса на выгодных условиях. Настолько выгодных, Фанни, что мои затраты могли бы окупиться.
— Но дело не в деньгах, — согласно кивнула, понимая мотивы мужчины. — Это офигенная коллекция! Мой брат был бы в шоке!
Эйтон рассмеялся:
— Мои сестрёнки вечно норовят ухватить какой-нибудь комикс и разместить на eBay.
Смешинки застряли в горле после услышанной неожиданности, и я осторожно переспросила:
— У тебя есть сёстры?
— Две, — кивнул мужчина и убрал комикс на его почётное место. — Двадцать восемь и десять лет. Ещё те занозы в заднице, — и неожиданно улыбнулся. — Но самые любимые занозы.
То, как потеплел взгляд мужчины, и улыбка обосновалась на алой линии губ, развязало руки моему любопытству:
— Сложно быть старшим братом?
— Ты разве не знаешь участи старших? Хотя у тебя брат, а мне по сей день приходится напоминать настойчивым ухажёрам сестёр, что такое «кастрация» и как с ней жить.
Рассмеялась, хотя в душе поселилось скулящее, тучное чувство, которое возникало каждый раз при встрече с Джо. У нас другого рода проблемы: более глобальные и, казалось, непреодолимые.
— Знаешь, Фанни, — проговорил Эйтон, заприметив мои осунувшиеся плечи. — Уже поздно, а тебе завтра рано вставать.
— Тебе тоже, — не осталась в долгу, получая в ответ едва ощутимый толчок в бок:
— Я могу позволить себе задержаться, а ты получишь выговор.
В притворном ужасе схватилась за голову и засобиралась на второй этаж, слыша за спиной громкий смех мистера Хилла:
— Сочту за уважительную причину приготовление вкусного завтрака для лучшего босса в мире!