Пусто. Ни яиц, ни колбасы, ни овощей, даже повешенной мыши обнаружено не было, что заставило меня лихорадочно соображать. Может, в шкафчиках затерялись крупы?
Неожиданный звон на всю квартиру вынудил испуганно вскрикнуть и прикрыть пальчика рот, чтобы своей впечатлительной натурой не разбудить хозяина моего пристанища. Кто-то настойчиво звонил в дверь, а я стояла у открытого холодильника и тупила, не решаясь впустить незнакомцев в чужую квартиру.
К громкому звонку входной двери присоединился плач «холодильника», дверцу которого в ту же секунду захлопнула и устремила взгляд на лестницу. Я облажалась по всем фронтам, наблюдая, как мужчина, облачённый в тёмно-синие облегающие брюки и белую рубашку классического кроя, спустился на первый этаж, избавил квартиру от противного звука и вернулся на кухню с бумажным пакетом в руках.
— О-о! Фанни, ты проснулась! — радостно воскликнул Эйтон, излучая бешеную энергию, и поставил на поверхность барной стойки доставленный пакет. — Уже хотел будить тебя.
Будить меня? Бросила взгляд на свои наручные часы и в удивлении посмотрела на мужчину, который в восемь часов утра выглядел так, будто снизошёл с обложки GQ. Нельзя быть таким идеальным рано утром, когда исключительно все люди переживали маленькую трагедию из-за потери тепла уютной кроватки.
— Я хотела приготовить завтрак, — в неуверенности покосилась на предателя-холодильник и учуяла вкусный запах ресторанной еды. Эйтон опустошил бумажный пакет, всё его содержимое выставив на стол, и махнул рукой на мои тихие бормотания.
— Я завтракаю по дороге в офис, но тебя же тоже надо покормить, — усмехнулся мужчина и продемонстрировал две картонные миски. — Панкейки с клубничным вареньем или тосты?
— Панкейки, — в руках оказался аппетитный завтрак, и ощутила, как призывно заурчал желудок. — Ты очень добр ко мне, Эйтон.
Не знала, что с подвигло ляпнуть подобное откровение, но стоило вспомнить соседа, ненавистные стены съёмной квартиры и в целом проклятый Бронкс, как не смогла удержаться от благодарности.
Мужчина усмехнулся и причудливо прижал ладони к своим щекам:
— Ну, разве я не милашка?
Я чуть было не уронила желанные панкейки, когда карие глаза с едва уловимым изумрудным блеском оглядели изумлённую меня. Не серый, не дождливый взгляд, а яркий, игривый, до помутнения рассудка гипнотизирующий взгляд.
— Твои глаза… — в изумлении пробормотала и, позабыв о стеснении, наклонилась через барную стойку ближе к мужчине. — Они карие?
К моему огромному сожалению и в тоже время отрезвлению от магии пленительного взгляда, Эйтон отстранился и принялся за еду, отрывисто дёрнув плечом:
— Ну, да. Карие.
Как он мог скрывать от окружающих настолько завораживающий взгляд, пряча его за цветными линзами? Однако мужчина не желал развивать эту тему, находя иную, щепетильную для меня, будто в отместку за любопытство:
— Рукав твоего платья… Он порван.
От наблюдательного Эйтона не скрылся нанесённый соседом ущерб, хотя я старательно пыталась прикрыть конфуз своей причёской. Не вышло.
— Да-а, я планировала зашить на работе.
— Лучше съездить домой и переодеться, — отрезал мужчина и, тяжело вздохнув, смягчился. — Хотя возвращаться в Бронкс…
— Сейчас там безопасно! — заверила, находя идею освежить свой гардероб более чем удачной. — После ночных попоек все спят до самого вечера.
Ни капли лжи, которой был удовлетворён мужчина и кивнул на нетронутые панкейки:
— Тогда завтракаем, и я вызову тебе такси, — зачерпнул свой тост в малиновый джем и в нетерпении забарабанил пальцами по поверхности стойки. Удивительно, но за тот короткий промежуток времени, что я оставалась наедине с мистером Хиллом, мне удалось научиться «прочитывать» его характерные жесты. Вот сейчас, заполняя тишину биением своих пальцев, он явно спешил разделаться с утренним ритуалом.
Не желая услышать от мужчины прямого упрёка в сторону моей черепашьей натуры, наспех запихнула в рот панкейк и активно зажевала, чтобы почувствовать на себе неожиданный карий взгляд. Бурная фантазия подкинула картину со стороны, где мои и без того огромные щёки превратились в два баскетбольных мяча, и от созерцания столь неэстетической картины поперхнулась.
Прикрыла рот ладонью и попыталась откашляться, ощущая несильные похлопывания мужской ладони по спине. Господи!