— Да, он самый круто! — оживился, а я мысленно поаплодировала удачному попаданию в яблочко. — Сейчас читаю про него комикс.
На моё удивление Джо неожиданно принялся пересказывать сюжет комикса, предварительно убедившись, что я — пенёк во всей вселенной супергероев. С улыбкой кивала в такт рассказам брата, а сама внутренне разрывалась от страха предстоящей ночки, и неутешительных карманных расходов, из которых больше половины ушло на всемогущего Тора.
Забыла о дырявых кедах, которых пообещала сменить на новые, и не пожалела о дорогой покупке, как только увидела неподдельный восторг в глазах брата.
— Спасибо! — пробормотал он и прижал к груди подарок, не сводя с меня осчастливленных глаз. Потрепала брата по копне светло-каштановых волос и на секунду представила, как было бы здорово, если бы вместо Бога грома, он обнял меня.
Мы продолжили нашу прогулку, и на этот раз тишина не угнетала: Джо оторвался от телефона и перечислял достоинства любимого героя, а я слушала, улыбалась и вставляла невпопад глупости, заставляя брата пояснять нюансы геройской вселенной.
— Обязательно сходим в кино на твоих героев, — пообещала брату, чем заслужила порцию радости. Мы присели на скамейку напротив большого фонтана, в свете заходящего солнца переливающегося яркими огоньками.
— Франческа, можно вопрос?
Неожиданный официальный тон заставил внутренне напрячься, будто я проводила время не в парке в компании восьмилетнего брата, а на собеседовании в крупной компании:
— Откуда у тебя деньги? — спросил он и посмотрел в упор, как если бы подозревал в краже банка или подобных преступных махинациях. — Ты же не работаешь нигде.
— Я получаю стипендию.
— Ты же закончила университет.
Вот же умник! Усмехнулась и покачала головой, лихорадочно соображая, как ловчее избежать правды и не скатиться в откровенную ложь.
— У меня есть сбережения, — промямлила, чувствуя себя дико неловко под взглядом, несвойственным восьмилетнему мальчишке. — И я активно ищу работу.
— Будешь учителем? — предположил Джо и, увидев моё недопонимание, пожал плечами. — Ты же очень любишь искусство, знаешь все-все захватывающие истории о редких камнях, картинах и скульптурах!
Не смогла удержаться от улыбки, ощущая, как сердце болезненно сдавило:
— Помнишь мои рассказы на ночь о самых страшных картинах мира?
Зря напомнила о тех временах, когда мы прибегали в спальню к родителям, желали им спокойной ночи и засыпали вместе под мои увлекательные истории. Были времена, когда казалось, что жизнь — бесконечная череда мгновений и нет предела бесконечности. Оказалось, в этом мире ничто не долговечно.
— Хочу быть арт-оценщиком, — поспешно добавила, пока моё в миг испортившееся настроение не повлияло на расслабленное состояние брата. Оценивать произведения искусства — профессия, о которой грезила с самых ранних лет, как только в моих руках оказалась книга об истории древней живописи. Следом прочитала энциклопедию об европейском искусстве, в один присест «проглотив» такие направления, как барокко и классицизм, романтизм и реализм, и многие другие направления, которые определили мои профессиональные ориентиры.
Перспективы казались глобальными, но на данный момент я трясла в кармане свитшота несколькими центами и представляла наощупь многочисленные бумажные банкноты. Будь у меня в кармане хоть на сотню баксов больше, не пришлось бы так рано прощаться с братом и передавать в руки тёте Сары. Последняя даже не вышла из автомобиля, демонстрируя своё пренебрежительное отношение, но и я не стремилась улучшить отношения. Кто мы друг другу? Никто.
— Увидимся через неделю? — уточнила у брата и преодолела желание сжать тонкие плечики в крепких объятьях — объёмная коробка с супергероем возвела между нами стену.
— Пока, Франческа!
Проследила за автомобилем, пока он не скрылся за поворотом, и быстро направилась в сторону остановки, мысленно моля солнце не сдавать позиции. Ярко-красные лучи слепили глаза, заставляли жмуриться и жаловаться на доставшееся место в автобусе — солнечная сторона нещадно напекала профиль моего лица. Однако из «родного» Бронкса даже солнце впопыхах сбежало, оставляя меня один на один с диким страхом.
Быстрым шагом преодолела расстояние от остановки до дома, не поднимая глаза от своих дырявых кед, и перешла на бег, когда за спиной послышался характерный смех пьяных бомжей.
На часах пробил десятый час — самое время, чтобы мусорные баки полыхали огнём, а пьяницы водили вокруг них хороводы, заманивая в свой вечерний ритуал каждого прохожего. Ну, как заманивая? Откажешься вежливо, хоть грубо, исход один — дай Бог доползёшь до дома живым.
Забежала в подъезд и забарабанила по ступенькам, негодуя на пятый этаж и хлипкие ступеньки, громко грохочущие под давлением веса.
— Ты заебал!
Вздрогнула от неожиданного ора, доносящегося с третьего этажа, и в страхе замерла, поднимая глаза на лестничный пролёт:
— Последний раз повторяю — свали на хуй!
Последовал громкий треск разбившейся посуды, а после наступила настолько гробовая тишина, что я предугадала появление полицейских. Копы — частое явление в нашей округе, они уже и не спешили навещать «весёлое» местечко, уставая разбираться, кто кому сдуру и по пьяни раскрошил череп. Воспользовавшись затишьем, преодолела опасный этаж и испуганно вскрикнула, когда дверь одной из квартир с грохотом раскрылась, и из неё вывалилось красное потное лицо.
— Чё вылупилась, овца?
Добежала до своей квартиры и не с первой попытки попала ключом в замочную скважину, стараясь совладеть с дрожащими пальцами.
— Слышь, овца, сотка есть?
Щелчок. Плотно закрыла за собой дверь и пару секунду удержала пальцы на щеколде, с ужасом понимая, что «красному» лицу не составит труда выбить скрипучею дверь. Было бы желание, а у пьяниц в период жажды желания, хоть отбавляй!
Загородила комодом дверь, свалив полупустые баночки в огромную кучу, и прислушалась к громким крикам на лестничной площадке. Сердце колотилось в опасном ритме, отчего уши заложило, и происходящее безумие отдавалось болезненным эхом в голове. Прижалась спиной к стене и опустилась на пол, моля Богов, чтобы неугомонные соседи угомонились и не вздумали колотить дверь.
Ближе к четырём часам утра сабантуй стих, и нагрянула полицейская машина, своим воем прерывая сон не только нашего квартала, но и близ расположенных домов.
Поднялась на ноги и тихо застонала от боли в затёкшем теле, только сейчас понимая, что за проведённые часы молитвы моргнула ничтожное количество раз. Будто кто-то вставил в глаза спички и не позволил осуществлять примитивные функции.
Медленно опустилась на кровать и не заметила, как провалилась в сон. Я пережила эту ночь.