— Ты кто вообще такая?
Мысленно застонала и попыталась остановить гневную подругу, но она упорно отмахнулась от меня:
— Твоего мнения никто не спрашивал, ясно?
Никки окинула девушку снисходительным взглядом:
— Я не с тобой разговариваю.
На помощь пришла кассир, которая отдала черноволосой долгожданный чек и пожелала хорошего вечера. Очень надеялась, что подруге хватит ума не портить черноволосой вечер, однако ярость, исходившая от неё, кричала об обратном.
— Была рада повидаться, куколка!
Получив покупки, Никки направилась к выходу, а я так и не поняла, кому было адресовано прощальное «куколка». Судя по Лилит, она всё восприняла на свой счёт:
— Ты её знаешь? — тут же накинулась на меня и, не дожидаясь ответа, воскликнула. — Вот же уродина!
Моя челюсть стремительно встретилась с полом от брошенного оскорбления:
— Она не уродина, — заступилась за черноволосую, чувствуя, как чаша терпения наполнилась до краёв. — Очень глупо и по-детски, Лилит!
— Ты её защищаешь? — опешила и в возмущении взмахнула руками. — Почему ты готова защищать любого, только не меня?
Видимо, это был риторический вопрос, раз девушка в мгновение ока оказалась в примерочной и скрылась от меня за плотной тканью штор. Посмотрела на вещи в своих руках и, окончательно убедившись в невозможность возродить когда-то казавшуюся идеальной дружбу, положила их на первый попавшийся стул.
Как любил говорить Эйтон? В этом мире ничего не вечно: ни человек, ни его высокие чувства, ни идеалы и ни баллады о любви, о дружбе. Я не признавала его философию, но, покинув магазин и поставив в отношениях с Лилит жирную точку, мою душу испытывали неприятные сомнения.
Увидела её сразу же, как закрыла дверь магазина и окунулась в поток торговой суматохи. Добежала до девушки и, прежде чем успела передумать, выпалила:
— Извини за Лилит! Её иногда заносит!
Черноволосая замедлила шаг и окинула меня удивлённым взглядом:
— Ты-то чего извиняешься?
Потому что, чёрт возьми, без понятия, как ещё с тобой завязать беседу. Я не мастак в этом деле, а судя по блуждающей на полных губах улыбке, девушка не спешила на помощь.
— Это, наверное, не моё дело, — медленно проговорила, когда мы вступили на эскалатор. — Но тебе, скорее всего, известно: улажен ли конфликт между Эйтоном и Томасом?
К моему огромному облегчению девушка с неожиданным добродушием восприняла вопрос:
— Ну, а как иначе? Ещё вчера днём осушили полбара! — и притворно пожаловалась. — А со мной не поделились!
Рассмеялась и перевела взгляд на едва уловимые очертания животика:
— Да тебе нельзя…
Никки успела с улыбкой закатить глаза, пока мы не оказались на улице под палящим солнцем. Как я поняла, на этом наше беседа подошла к концу, однако девушку удивила вопросом:
— Напомни-ка, как твоё имя? — не обиделась на забывчивость и с готовностью представилась. — Франческа, а ты новое протеже Эйтона?
В прямом смысле поперхнулась воздухом от прямолинейного вопроса и тут же лихорадочно затараторила:
— Нет-нет-нет! Мистер Хилл — мой босс, как можно?
Никки звонко рассмеялась:
— Поверь, Франческа, можно!
Я настолько была ошарашена и испугана вопросом, что последовала следом за смеющейся девушкой, которая не увидела проезжающий мимо автомобиль. Машина тут же «завыла» на всю окрестность торгового центра, заставляя ощутить острую боль в ушных перепонках.
— Кретин! — выругалась Никки в след отъезжающему водителю, но кто же из нас мог знать, что окно автомобиля окажется открытым?
— Машина не трахает, машина сбивает, сученька!
— Лучше оказаться под машиной, чем под тобой, кретин!
Автомобиль поразил округу протяжным сигналом и, слава Богу, скрылся за ближайшим поворотом. Моё сердце бешеным темпом лихорадило:
— Никки! — воскликнула, ощущая, как страх, сковавший в первые секунды словесной перепалки, сдал свои позиции. — Мы же могли нарваться на психа!
Господи, страшно было подумать, чтобы сделал псих, получив парочку хлёстких слов от черноволосой! Никки же безразлично пожала плечами и серьёзным тоном, подражая ведущему цирковых выступлений, наставляла:
— Не повторяйте этого дома, Франческа! — рассмеялась и покосилась в сторону своего припаркованного автомобиля. Прежде чем ей пришла в голову вежливость в виде вопроса: «Тебя подвезти?», я поспешно выпалила:
— Была рада повидаться, — вернула её же слова, но не посчитала нужным добавлять легкомысленное «куколка». Кого обманывала? Мне бы духу не хватило в подобном ключе обратиться к черноволосой.
До восьми вечера оставалось два часа, которые я потратила на дорогу до Бронкса. Самой над собой захотелось посмеяться, потому что каждый раз, когда обещала себе не возвращаться в ненавистный дом, все пути вели именно в это пропащее место.
Вчера, позвонив Эйтону и солгав про вторжение пьяниц, злого арендодателя, забыла собрать вещи, даже самое необходимое оставила на «потом». В тот момент было важно одно — прервать его идиллию с «малышом», что, в общем-то, мне не удалось.
Проверила мобильный телефон на наличие новых сообщений или пропущенных звонков и с грустью уверилась в своей ненужности. Только Лилит отправила голосовое сообщение, но рассматривая длину колебаний аудиодорожки, не решилась прослушать гневную речь. В том, что экс-подруга рвала и метала — сомнений не было. Сомнения были в мистере Хилле, который за целый день не напомнил о себе и не удосужился вспомнить обо мне. Он вообще помнил о нашем «свидании»?
Захотелось громко рассмеяться от собственных мыслей, подкинувших столь романтичное, многообещающее определение предстоящей встречи — свидание. Нет, меня поджидало явно не свидание, но по подаренным эмоциям столь же волнующая встреча!
Я замедлила шаг, когда оказалась на знакомой улице и вступила на проклятую землю. В удивлении обвела взглядом скопление людей в касках и, предчувствуя что-то нехорошее, побежала в сторону дома. Не понимала, что происходит, и почему здание моего дома оцеплено красной лентой, а пьяницы-соседи не балагурили, напротив, толпились в конце улицы и спрятали головы в плечи.
Что за апокалипсис?
— Извините, — обратилась к мужчине в каске и скрестила руки на груди, скрывая нервную дрожь. — А что происходит?
— Проверка! — удивил мужчина и потряс прозрачной папкой передо мной. — Поступил вызов с требованием провести проверку на пригодность дома.
Не удержалась от громкого смешка и затравлено уставилась на обшарпанное здание. Пазл никак не хотел собираться!
— Да кому понадобилось вызывать? — искренне не понимала и попыталась перелезть через ленту, однако мужчина грубо ухватил за локоть. — Я здесь живу!
— Дом не подлежит эксплуатации, мисс!
Неверующе уставилась на работника, дожидаясь, когда он громко рассмеётся и попросит помахать скрытой камере, но ничего подобного не последовало. Он был непреклонен.
— Как не подлежит? А где мы все будем жить?
Где, чёрт возьми, будет жить ненавистный мне сосед, который сейчас стоял в стороне и пытался подслушать наш разговор? Где будет жить пожилая женщина, которая неделю назад дала обещание бросить сигареты и выпивку? Где будут жить все те люди, которых я встречала по утрам и с кем избегала встреч поздними вечерами?
— Девушка, у меня есть приказ — я его исполняю. Где, кто будет жить — меня эти вопросы волнуют меньше всего!
Сердце ухнуло вниз и бешено заколотилось в районе коленок, заставляя сделать неосознанный шаг назад, лишь бы не потерять равновесие.
— Что за приказ?
Ответ очевиден, однако я надеялась на реконструкцию. Напрасно надеялась.
— Сносить будем, мисс. Так сказать, сравняем с землёй.
«Хочу зарыть в проклятую землю Бронкса этих ублюдков. Хочу сравнять убогое место с землёй!» — голос Эйтона, как выстрел в висок, вывернул мои внутренности наизнанку, и я ощутила горьковатый привкус на языке. Что за чертовщина творилась с этим мужчиной?