В ужасе уставилась на мужчину и перехватила его карий взгляд, в котором за считанные секунды промелькнули все оттенки ярости, непонимания и неподдельного удивления. Сама не ожидала подобного, и с языка намеривались слететь слова извинения, однако плотно сжала губы и не позволила слабости взять вверх. Эйтон заслужил: за грубые слова, за оскорбления и откровенное ехидство, за несправедливость и сумасшествие.
Этот мужчина сумасшедший — сомнений не было.
— Неплохо, Франческа, — оценил сумасшедший и облокотился о дверную поверхность, внимательно рассматривая мой профиль. Я же упорно буровила взглядом стену и пыталась перевести дыхание от резкого поворота событий. Настолько резкого, что голова кружилась, а желудок характерно скрутило.
— Болит?
Размяла пальцы, ощущая неприятные спазмы от кончиков до запястья, и отрицательно мотнула головой. Болело, но не так сильно, как от обидных до глубины души слов.
— Нужно приложить лёд.
С опаской поглядела на Эйтона и, не найдя признаков былой агрессии, не удержалась от волнующего вопроса:
— Ты сумасшедший, да?
Уголки губ заметно дрогнули:
— Немножко, — не удивил ответом и щёлкнул дверным замком, не оставляя шансов на продолжение спора. Не оставляя шансов на мой побег и желанное спасение из логова чудака.
— Я перегнул палку, — всё пытался удивить, но после своей бьющей наотмашь речи он не мог повергнуть в большее изумление. — Я не должен был на тебе срываться, но и ты не имела права обвинять меня в бесчеловечности.
Поджала губы и постаралась, чтобы прорывающийся во всеуслышание истерический смешок не был по достоинству оценен мужчиной. Он признавал свою вину, но при этом не упустил возможности обвинить в ответ. Что же, и я была способна на признание: честное и откровенное:
— Я виновата перед тобой, Эйтон, — скрутила пальцы рук между собой и заглянула в непонимающий карий небосвод. — Точнее, виновата перед твоим Эго. Ведь если бы я не рассказала о своих проблемах и при малейшем случае не жаловалась на них, то тебе бы не пришло в голову тешить самолюбие.
Глубокая морщинка залегла между бровей мужчины, будто предупреждая о последствиях, но я стойко перетерпела нахлынувшее волнение:
— А ещё мне стыдно за себя. Ведь если бы ты это сделал в отместку за меня, то…
— …То тебе бы не пришли в голову мысли о справедливости и моей бесчеловечности. Твоё Эго было бы удовлетворено, — всё именно так, и своей догадливостью мужчина более чем остался доволен, лениво растягивая губы в улыбке. — Уже за это, Франческа, ты должна принести извинения и признаться в своей глупости — прикрываться сердобольностью слишком позорно даже для такой малышки, как ты.
Активно закивала и шмыгнула носом, стараясь побороть очередной приступ бесполезных слёз: