Анатолий Маняк, командир роты радиоэлектронной разведки, капитан:
— В батальоне я с 1992 года. Окончил Череповецкое высшее военное инженерное училище радиоэлектроники. Начинал лейтенантом. Четыре года служил командиром взвода, потом пять лет командиром роты. Сначала батальон был развёрнутый, потом в 95-м его сократили. Второй раз сократили в 96-м. В 97-м году батальон опять развернули…
Алексей Трофимов, старшина разведывательной десантной роты, старший прапорщик, кавалер ордена Мужества:
— Срочную служил в погранвойсках, в Забайкалье, после дембеля год поработал на стройке, а потом решил вернуться в армию. Сначала служил в разведроте 237-го танкового полка. В батальоне я с 1993 года, сначала старшим водителем БРДМ, потом командиром отделения, зам. командира взвода.
Я числился в 4-й роте, радиоэлектронной разведки, а отвечал за разведдесантную, одно время исполнял обязанности командира роты, поддерживал её состояние, которая была тогда только на бумаге. Пережил в батальоне два сокращения. Бывало, что проверяющих приезжало больше, чем нас было в батальоне.
Каким конкретно было это положение — страны и армии — глазами одного из молодых офицеров батальона…
Александр Соловьёв, командир разведывательного десантного взвода, старший лейтенант, кавалер трёх орденов Мужества:
— Ещё в школе я серьёзно увлекался рукопашным боем, борьбой, восточными единоборствами, скалолазанием, экстремальными видами спорта. В 16 лет бегал по 15 километров по пересечённой местности. Имел все спортивные разряды, был капитаном команды по спортивному ориентированию и туризму. Очень любил движение. Я был своенравный смальства, всегда выходил на конфликтные ситуации, для меня страшней всего было подчиняться, выполнять чью-то волю. И, тем не менее, пошёл в военное училище, выбрал факультет войсковой разведки. Вступительные экзамены сдал легко, да и конкурс был небольшой — армии тогда все боялись. Акцент в училище был на физподготовку, а у меня — куча спортивных разрядов. Готовили нас хорошо. После училища хотел служить в 201-й мотострелковой дивизии, в Таджикистане, написал рапорт, что хочу туда добровольцем. Генерал, начальник училища, на выпуске сказал: «Спасибо за любовь к Родине», и вручил конверт с назначением в Московский военный округ.
Приехал в штаб МВО, мне предложили служить в Кантемировской дивизии. Когда понял, что это под Москвой, отказался: «Чем ближе к начальству, тем больше бардака». — «А что подальше есть?». — «Есть, в Дзержинске, разведбат». — «Туда!» — «Ты что, это же химический центр страны!». В часть приехал пораньше, отпуск ещё не закончился. Пришёл представляться командиру батальона. Меня определили в общежитие, в модуль, я тогда не знал, что это такое. Жильё для офицеров — как мусорная свалка, гадюшник полный. Через бумажные стены четырёх комнат слышал, что там делает супружеская пара. Утром мне на лицо прыгнула крыса, когда открыл сумку, чтобы достать продукты — оттуда серая масса тараканов. Ого, думаю, сколько живности! Чайника нет, ставлю в стакан кипятильник. Пошёл умываться, прихожу — вода вскипела, засыпал чай, хлебнул и выплюнул на пол — одеколон! Оказалось, что просто вода здесь отдаёт запахом одеколона. Тогда я понял, что такое химический город и куда я попал.
Принял свой первый взвод. Скоро начали разворачивать батальон, практически с нуля. Но где взять столько солдат, тем более разведчиков? Простого танкиста, пехотинца не возьмёшь в разведроту. Командир дивизии приказал укомплектовывать батальон самыми лучшими. Прислали первую партию «самых лучших». Какой командир отдаст из своей части в другую самого лучшего бойца? Когда я увидел эту первую партию, у меня слёзы на глазах выступили: проще было бы набрать в ближайшем дисбате. Были такие, что даже на офицеров кидались с кулаками.
Скоро начали расформировывать какие-то подразделения ГРУ. Естественно, хороших солдат отобрала себе Чучковская бригада спецназа, а всех оставшихся — с патологиями, больной психикой, с криминальными наклонностями, недовесков — к нам в батальон. Были во взводе, такие «бойцы», что тельняшки на себе рвали, показывали мне пулевые, ножевые ранения. Раза три обещали меня зарезать, на КПП их «братва» меня вызывала. Случалось вытаскивать солдат из КПЗ за драки с милицией. Это был кошмар! Совещания по дисциплине у командира батальона подполковника Самокруткина начинались в 19 часов и заканчивались в 23:00. Так полгода и собирали народ в батальон. Потом расформировали взвод Президентского полка. Это были уже совсем другие солдаты: идеальная строевая подготовка, отличное знание оружия, в глазах — блеск и интеллект. Практически все они через неделю получили сержантские должности. Какая могла быть дедовщина, если сержант — из Президентского полка. Зарывавшихся «дедов» они сразу под ноготь брали. Разбирались с такими «дедами» в своём коллективе, и жёстко.