Врожденный человеческий талант Анатолия Гуревича позволил ему значительно ускорить этот процесс. Близкое общение с интеллектуальной элитой не столько обогатило его практическими знаниями, сколько дало толчок к самостоятельной работе над собой, к осмыслению того, что, быть может, давно уже было прочитано.
Сколько раз спустя годы, блистая эрудицией и обаянием на светских раутах, в кругу высокопоставленных чинов СС, абвера и гестапо, душа общества Винценте Сьерра благодарил Судьбу за то, что она свела его с той милой женщиной, ее мужем, их друзьями, которые так весело и беззаботно проводили вечера в просторной квартире старого дома на улице Герцена.
Знакомство с Марусей и ее друзьями заставило, помимо всего прочего, совершить отчаянно наивный и одновременно полезный шаг: он стал регулярно посещать лекции Университета воскресного дня, проводившиеся в здании Центрального лектория общества «Знание» на Литейном проспекте в доме № 42. Он основательно изучил курсы философии и истории искусства.
Маруся очень хорошо знала французский язык. Именно она дала основы знаний этого языка Анатолию. Позже, когда французская речь наряду с испанской стала для Кента согласно «легенде» «родной», он с трепетом и грустью вспоминал первые уроки своей прелестной подруги, ее тихую и внятную речь, одобрительные улыбки после с трудом произнесенных французских слов. «Мерси, мадам, и да хранит Вас Господь...»
Еще в 1933 году без отрыва от работы А. Гуревич закончил работу на рабфаке. Это был один из престижнейших вузов страны. В нем преподавали выдающиеся ученые, а одну из кафедр возглавлял знаменитый профессор Флоровский – бывший министр путей сообщения Временного правительства, после Октября 1917 года – узник Петропавловской крепости, а в 30-е годы – кавалер ордена Ленина.
На рабфаке Анатолий учился весьма посредственно – сказывалась занятость на работе, да и тяги к точным наукам у него не было. Только по трем дисциплинам – политэкономии, экономиолитике и немецкому языку – он имел высший балл. Словно знал будущий бизнесмен, что его главными торговыми партнерами скоро будут предприимчивые офицеры Рейха.
Любовь к Марусе принесла много грусти, много приятных мгновений и, несмотря на всю романтичность отношений, немало практической пользы. Благодаря ей он приобрел умение глубоко чувствовать всю необъятность окружающего мира, научился множеству мелочей, которые со временем оказались крайне необходимы. Он, например, уже не терялся за празднично сервированным столом, так как знал, какой вилкой что нужно есть и из какой рюмки что нужно пить.
Но душевные качества Анатолия и вполне свойственное возрасту стремление любить и ощущать взаимность, оставались нереализованными.
Вскоре он познакомился с Людмилой – сестрой своего приятеля. Девушка была хороша собой, приветлива и довольно прагматична. У нее уже был жених – популярный в ту пору актер кино, однако, встретив Анатолия, она через некоторое время дала ему понять, что не прочь стать его женой. Толя сделал вид, что не понимает намеков своей знакомой. И не столько потому, что она была ему не очень симпатична. С детства воспитанный в строгости, он считал женитьбу очень ответственным шагом. К нему он был явно не готов: считал, что, не получив высшего образования, стоит на ногах весьма непрочно.
Долгое время руководство А. Гуревича считало невозможным создать ему условия для продолжения учебы. Но как-то раз непосредственный начальник Анатолия, Николай Федорович Дроздов, завел с ним по этому поводу откровенный разговор. Он поддержал его намерение учиться и обещал всяческую поддержку. Спустя некоторое время Дроздов сдержал свое слово.
В 1935 году в Ленинграде было создано новое высшее учебное заведение с весьма необычным названием – институт «Интурист». Одним из главных инициаторов его создания было акционерное общество «Интурист», заинтересованное в подготовке гидов, переводчиков и работников представительства нашего «Интуриста» за рубежом, которых в стране явно не хватало.
Институт располагался на набережной Фонтанке в одном из зданий бывшего Центрального училища технического рисования Штиглица, основанного еще в 1879 году.
Летом 1935 года Анатолий Гуревич успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен на первый курс факультета, готовившего специалистов со знанием французского языка.
1 сентября в институте начались занятия. Среди студентов и студенток в основном были сверстники Анатолия, хотя встречались и такие, которым было около тридцати. Учебная программа предусматривала в основном изучение немецкого, французского и английского языков.
Когда студентам читались лекции по истории, литературе, искусству, международным отношением и другим подобным дисциплинам, занятия проводились для потоков студентов, состоящих из нескольких учебных групп. Но занятия по изучению иностранных языков проводились только с небольшими по составу группами и с учетом их специализации, то есть того языка, который был выбран студентом в качестве основного.
Практические занятия по иностранным языкам подразделялись на несколько категорий: грамматика, фонетика, устная речь. Кроме того, большое внимание уделялось современной живой речи с учетом встречавшихся диалектов и сленга. Педагоги объясняли, что язык – это живое существо, которое, как любой организм, может развиваться, стареть. Студентам, например, объясняли, что в силу особенностей исторического развития Швейцария, Бельгия и даже отдельные провинции Франции имеют свои диалекты. Для многих студентов было неожиданностью, что в Испании проживает несколько народов, языки которых существенно отличаются.
Профессора и преподаватели не просто учили студентов иностранным языкам. Они раскрывали им суть процесса формирования того или иного языка под влиянием исторических, географических, политических и иных факторов.
Многим было в диковинку, что английский язык был сформирован в значительной мере под влиянием немецкого и французского языков, что классический английский существенно отличается от того, на котором говорят в Северной Америке, Уже во время Второй мировой войны Кент имел возможность в этом убедиться: американцы, снабжая англичан боевой техникой, часто прилагали к документам по техническому описанию оружия некое подобие словаря американских языковых терминов, без которого англичанам разобраться было бы сложно.
Неожиданностью для студентов было и то, что в Южной Америке только в двух государствах преобладает португальский язык, а в остальных – испанский. Анатолий не предполагал тогда еще, что все эти знания ему пригодятся через несколько лет, поскольку согласно легенде, разработанной в ГРУ, ему предстоит выступать в роли уругвайского подданного.
Особенную ценность занятиям придавало то, что пучение языков проходило параллельно с изучением истории, национальных традиций, бытовых особенностей и даже психологии разных народов. Понимание психологии разных наций позже очень помогло Анатолию. А различия – огромны. По одному и тому же поводу – совершенно разная реакция. Например, когда у человека возникают в жизни сложности, северный американец самонадеянно говорит: «Я знаю, в чем твоя проблема». Сердобольный русский в этой же ситуации скажет: «Твоя беда в том...» Темпераментный латиноамериканец будет бурно, порой эксцентрично выражать свое отношение к происходящему...
Такой неформальный подход к обучению повышал интерес студентов не только к самим иностранным языкам, но и к людям, являвшимся их носителями.