Второй повреждённый воздушный шар между тем плавно терял высоту и, увлекаемый ветерком, полого сближался с землёй, падая к скрытому высокотравьем Ивану. Неожиданно из корзины с юношеским вскриком отчаяния и слабодушия выпрыгнул худощавый воин, свалился рядом с ним. Потеряв часть груза, шар дёрнулся вверх и, словно подкинутый мяч, пролетел ещё, до рощи, где накрыл крайние деревья. К нему шумно ринулись воины засады, они обрадовано потрясали на бегу разным оружием.
Кто выбирались из опрокинутой корзины, дрались яростно и насмерть, не желая позора плена. Но окружающих с трёх сторон врагов было в несколько раз больше. Посчитав, что там они лишние, трое воинов засады отделились от нападающих и побежали с дротиками в руках искать место, где приземлился выпрыгнувший парень.
Парень не смотрел ни на них, ни на последнюю схватку товарищей, ни на Ивана. Стоя на коленях, он прятал лицо в ладонях и бормотал.
– Трус! Трус! – слышалось Ивану в этом бормотании. – Бросить свой щит... Никогда не простит меня мать... будут презирать отец, братья...
Ищущие его воины засады приближались. Иван резко поднялся и рывком поставил молодого воина на ноги, чтобы силой потащить за собой, пока он не побежит сам.
– Ях! Ях! Ях! – загорланили трое преследователей, привлекая внимание других воинов засады к двум беглецам.
Большая тень нагнала Ивана и парня, накрыла их, от воздушного парусника им сбросили конец длинной верёвки. Иван цепко ухватился за неё, заставил юношу подчиниться своей воле, тоже схватить конец. О землю грохнулся тяжёлый мешок с камнями, который облегчил корзину парусника, и их дёрнуло вверх, повлекло по траве, потом над нею. От корзины парусника сбросили ещё один мешок груза, и вскоре преследователи остались внизу и непрерывно уменьшались в размерах. Они были расстроенными, потрясали дротиками, доносились их проклятия и угрозы. Но удерживаемый Иваном парень не радовался спасению. Он был подавлен, безмолвен, избегал смотреть назад, где у рощи воины засады раздевали его убитых товарищей.
Раздутые потоком воздуха красные паруса влекли три чёрных воздушных шара подальше от рощи с засадой. Возвращались парусники бесславно, молча, только иногда слышались резкие приказы начальников своим рулевым. Сначала постепенно приближались к горному массиву, затем продвигались вдоль него. Иван сообразил, что воздушные потоки наталкивались на сплошную гряду скал, закручивались, слоями текли в разных направлениях, и знание особенностей поведения ветров позволяло управлять парусниками, заставлять их плыть в ту сторону, куда было нужно.
За границей равнины под ними разверзлась пропасть. Большая тень скрывшего всё солнце протяжённого облака наползла на неё, и пропасть изменилась, предстала мрачной бездной. Перегруженные спасёнными воинами другие парусники тяжело и скучно плыли впереди и ниже висящих на верёвке Ивана и парня. Вдали над лесом показались два воздушных судна погони, но отстали и исчезли из виду.
Парень сильными руками и ногами по привычке цепко обхватывал низ верёвки. Он как будто пришёл в себя, долго смотрел туда, куда влекло их потоком, что ослабило бдительность Ивана.
– Нет. Я не вынесу позора, – вдруг резко ответил юный воин своим мыслям.
Иван не успел его удержать, – он отпустил верёвку и камнем полетел в пропасть. Он падал во мрак гордо, молча. Лишь там, внизу сорвался с его губ вскрик ужаса и через мгновение затих.
Порой Ивану бывало трудно оставаться отличным, ничему не удивляющимся разведчиком. Он полез по верёвке к небу. Под настороженными взглядами десятка воинов перевалился через край сплетённой из крепких и лёгких прутьев корзины и наткнулся на острия пяти дротиков, которые целили ему в грудь. Он не проявлял враждебных намерений, выпрямился, показал руки без оружия, и воины отступили. Молчание прервал начальник десятка, голосом выказывая право требовать любого ответа.
– Почему ты пытался спасти труса? – грубо спросил он его как пленника.
– Вы его тоже спасали, – холодно возразил Иван.
– Он потерял честь и стал рабом, – надменно ответил десятник. – Но мы не могли оставить труса в руках шипунов. Мы выполняли задание своего князя. А он знал о цели задания, мог его выдать нашим врагам.
Сдержанное поведение и вид Ивана внушили ему доверие. Слегка взмахнув рукой, он дал знак воинам убрать дротики.
Смутные догадки зашевелились в голове Ивана. И он задал вопрос наобум:
– Так вы должны были выкрасть необычную женщину? Женщину для своего князя?
Десятник подозрительно, но без враждебности уставился ему в лицо, осмотрел его и сделал для себя какие-то заключения.