Шагалан замер на кромке откоса, по его знаку шелест за спиной послушно смолк. Приподнявшись, втянул ноздрями воздух, вжался обратно в землю. В другой ситуации он ни за что бы не спустился — этот заброшенный бивак уж чересчур напоминал настороженную западню. А как поступить сейчас? Если строго по науке мастера Кане, надо вновь исчезнуть для всяческого наблюдения, обойти лагерь кругом, возможно неоднократно. Маневр позволит обличить засаду и выяснить наконец, кто ее устроил — друзья или враги. Друзей успокоить, врагов — уничтожить… Но куда девать Шургу с Перком? Не успеет ли заглотать ловушка их? Шагалан шепотом выругался. Терпеть не мог вызывать удар на себя, а в последнее время исключительно тем и выпадало заниматься. Они влезли уже слишком глубоко, оставалось уповать разве на дерзкий встречный натиск…
Не особо таясь, юноша перебрался на откос и направился вниз. Что его поджидает, ныне осознавал довольно четко, хотя ни единого внятного довода привести бы не сумел. Доводы начали собираться лишь сейчас, на ходу, словно сами покатились под ноги. Он шел, выпрямившись, быстрым шагом, уверенно, не поворачивая головы. Только глаза под опущенными веками непрерывно стреляли по сторонам да ладони все плотнее придерживали рукояти сабель. Навскидку определил центр лагеря, здесь же обнаружился и самый большой шалаш. Рядом — самое большое кострище. Разведчик припал на колено, сунул пальцы в рыхлый блин золы. Встал, неспешно отряхнулся, чуть качнулся на носках, пробуя опору. Дальше озираться смысла не имело, и он одновременно с вытягиванием клинков из ножен резко крикнул под ноги: — А теперь вышли все разом!
XIV
Признаться, Шагалан и сам не ожидал от своего крика такого эффекта. Мир вокруг, до того безмятежный и даже сонный, враз ожил, зашевелился. Множество грязно-серых теней устремились к потревожившему их. Разломился надвое чахлый кустарник; взметнулись из-под перекрученных корней охапки травы и листьев, обнажая заботливо укрытые норы; кто-то, молодецки ухая, спрыгивал с веток. Юноша мгновенно очутился в плотном кольце. Уклонился от размашистого удара палкой, отпихнул не в меру ретивого противника, скользнул спиной к безразмерному стволу дуба. Сабли послушно взвыли, разгоняясь в бешеном круговороте, но снесли только один из бессчетных копейных наконечников. Нападавшие остановились.
Сейчас Шагалану удалось разглядеть их внимательнее. Народу сгрудилось никак не меньше тридцати человек, можно было подивиться искусству маскировки, надежно упрятавшему подобную ораву. Сами же люди скорее напоминали каких-нибудь нищих с паперти Амиарты: заросшие, грязные, дочерна, лица, ворохи лохмотьев вместо одежды, на ногах драные опорки. Поголовно вооружены, хотя арсенал скудный: палки, примитивные копья, вилы, топоры, лучше подошедшие бы лесорубам, редкие кинжалы с мечами. Для искушенного воина такая толпа не таила смертельной опасности. Ее усиливали, пожалуй, лишь многочисленность да сплоченность прижатых друг к другу плеч, густота выставленной вперед стали. Внезапным ударом взломать эту ощетинившуюся стену, ворваться в мягкое нутро и… учинить резню беспомощных бродяг? Разведчик медлил. Что сдерживало? Может, глаза людей напротив? В них вряд ли можно было отыскать дружелюбие, но и агрессии, ненависти тоже не замечалось. Огоньки охотничьего азарта, разожженные захлопыванием западни, понемногу угасали, а на их место приходило нечто схожее с любопытством. Лохмотники явно не собирались дальше атаковать, иные даже опустили оружие, хоть и косясь на хищно поблескивавшие сабли. Имелись еще, конечно, лучники, каковых Шагалан насчитал в ближайших кронах с полдюжины. Лесные стрелки славились мастерством, однако и блестящему мастеру непросто выцелить жертву, уже вкрутившуюся в ряды своих. Не это ли причина бездействия?
В напряжении текли секунды, а стороны по-прежнему стояли, замерев словно статуи. Игра в гляделки с молчанкой определенно затягивалась. Юноша ждал движения лесовиков, а они… также чего-то ждали, привычно терпеливые и спокойные. Представляли, сколько смертей сейчас в руках загнанного в угол паренька? Едва ли. Они лишь по-крестьянски основательно выполнили порученную работу и теперь рассматривали результат. Врага в госте не видели, что было даже чуточку странно.
Наконец бородатый пузан непонятного возраста опустил рогатину, ощерил бедный на зубы рот:
— Ты, палень, желески-то, слышь, оставь. Нам с тобой пластаться не с луки. Щас сталшой плидет, лазбелется, кто ты и защем.
— Что ж, погодим до старшого, — глянул юноша исподлобья.
В отдалении с гребня откоса донеслись громкие голоса — лесовики обнаружили и его спутников. А возможно, сами Шурга с Перком, плюнув на недвусмысленный приказ, кинулись выручать. Сути дела это не меняло. Шагалан поудобней перехватил рукояти: вот-вот сверху зазвенит железо, и придется-таки начинать кровавый танец.
Железо так и не звякнуло. А голоса усилились. Лесовики завертели головами, затоптались, выжимая из своей тесноты узкий проход. По нему, расталкивая замешкавшихся, резво приближались несколько человек. Во главе — крепкий, средних лет мужчина в длинном, темном от сырости плаще. Худое лицо рассекала вкось черная повязка, укрывавшая левый глаз. Раньше срока побелевшие виски и следы шрамов говорили о весьма насыщенной жизни. Выйдя прямо на разведчика, незнакомец остановился в трех шагах. Единственный сохранившийся глаз вперился иглой, по губам скользнула усмешка. Оружия мужчина на виду не держал, закинутый за плечи лук можно было в расчет не принимать. Еще через мгновение из-за его спины выкатился Шурга, раскрасневшийся и счастливый до одури.
— А ну отошли все! — завопил он, улыбаясь от уха до уха. — То наш человек, проверенный! Нечего на испуг брать! — И, хлопнув юношу по плечу, гаркнул в восторге: — А ведь дошли, удалец! Дошли и нашли! Вся-то ватага в сборе, даже не верится. Выходит, правильно ты разобрался с теми знаками. Это вот он, Джангес, морда кривая, напридумывал!
Губы одноглазого растянулись в откровенной ухмылке. Столпившиеся за ним люди зашумели, довольные, заулыбались, попрятали оружие. Когда вдобавок показался растерянно озирающийся Перок, Шагалан неохотно опустил сабли.
— Да все! — продолжал теребить его Шурга. — Кончай, парень, волком-то смотреть. Свои кругом! И вы, обормоты, расступитесь! Нечего на новобранца скалиться! Сноровкой да храбростью он вас всех перекроет, а за верность я сам поручусь.
— И я, пожалуй, тоже рискну поручиться, — послышался за плечом негромкий, насмешливый и до дрожи знакомый голос. — Хотя Бог ведает, как время человека изменило…
Юноша круто повернулся. Сон какой-то немыслимый — рядом с ним стоял Кабо. Оборванный, похудевший, но живой Кабо!
— Невероятно, — только и вымолвил Шагалан.
— Все вероятно в этом мире, бродяга, — усмехнулся Кабо, первым, припав на покалеченную ногу, качнулся вперед и обнял товарища.
Повстанцы загалдели вовсе восторженно. Улыбающийся Джангес склонился к Шурге, который, махая руками, что-то быстро объяснял.
— Как ты здесь очутился? — перекрывая общий гвалт, крикнул Шагалан.
— Странный вопрос, брат, — хмыкнул Кабо. — Сам сгинул куда-то почти на месяц, ни слуху ни духу, ни весточки. Все наши отправились искать твои следы.
— Значит, это ты по моим следам забрел в ватагу Сегеша?
— Ну… не совсем. Ты же знаешь, Сегеша каждый держал в уме. А тут в Горгенте обнаружилась интересная ниточка.
— Конечно же, среди нищих?
— Обижаешь, среди порядочных воров. Грех было не воспользоваться случаем и не выйти на этих лиходеев.
Тем временем Джангес, утомленный общей сумятицей, обернулся к сопровождающим его людям, те передали распоряжения еще дальше, и казавшаяся неуправляемой толпа вдруг начала стремительно таять. Народ растекался ручейками четко и слаженно, исчезал в шалашах, за деревьями, кто-то, не долго думая, уже раздувал костры.