— Хорошо бы переправиться на тот островок, — вслух подумала Катя, — там раненые будут в большей безопасности. Вы плавать умеете? — обратилась она к санитару.
— Не умею, товарищ военфельдшер. А раз на острове лодка, значит и человек там должен быть. Разрешите, я покричу, чтобы пригнали лодку.
— Кому же это вы будете кричать? А если там финны?
— Да, кричать не выходит… — смущенно согласился Медик. — Только нету там финнов. Вон пальба какая, неужто сидели бы молча?
Один из раненых приподнял голову:
— А на том островке хорошо было бы, а в случае чего и обороняться с руки.
— Отправляйтесь к месту боя, там могут быть раненые, — приказала Медику Катя, — а я попробую достать лодку.
Она сбросила платье и бесшумно поплыла к острову. «А вдруг там враги? Следят за мной, ждут, когда подплыву? — Катя оглянулась. — Раненые-то ведь тоже за мной следят. Ждут, что я пригоню лодку, перевезу их на остров! Наверное, заметили, что плыву медленней…» — И Катя поплыла быстрее. Теперь она старалась думать только об одном: скорее к острову! Пытливо вглядывалась в гущу зелени. Там ничего не было видно, никаких признаков жизни.
Подплывая к острову, Катя вначале хотела осмотреть его, но потом раздумала: она возьмет только лодку и постарается сделать это как можно незаметней. Осмотреть остров можно будет потом, когда они вернутся вооруженные.
До острова оставалось не более пяти-шести метров. Почувствовав под ногами дно, Катя подобралась к берегу. Лодка стояла на якоре. В ней два весла, шест и старенький деревянный ковшик. Узлы веревки, на которой был спущен якорь, Катя развязать не смогла. Пришлось, напрягая все силы, поднять из воды опутанный веревкой камень.
При первых же взмахах весел протяжно заскрипели уключины. Громкий противный скрип разнесся далеко по озеру. Катя перестала грести, она не могла выносить этого визга. А гул боя все усиливался. Наклонившись к воде, Катя облила голову. Сейчас же мелькнула мысль: «Смочить уключины!» И действительно, как только полила их водой, скрип прекратился.
На островке было совсем тихо, никто не выскочил из-за деревьев, никто ее не окликнул. И сразу пришло успокоение, уверенность в собственных силах.
Медик уже ждал ее на берегу.
— Еще одного автоматчика привел, — сообщил он, как только лодка причалила. — Одевайтесь, да прежде с нательного белья воду отожмите. А я к раненым пойду… Ох, товарищ военфельдшер, больно жаркое там дело! Наши-то уже окопались. Только с озера к ним и можно подойти. Теперь урон у наших небольшой… Две атаки отбили… Слышите, как грохочет? — он вытянул шею и наклонил набок голову.
На остров раненых перевезли за два рейса. С первого взгляда казалось, что здесь только сосны да березы. Но в глубине пограничники обнаружили большой старый шалаш, возле которого лежали сложенные костром дрова. В шалаше была развешена вдоль стены дырявая сеть, в углу валялся закопченный котелок и железный ларчик.
— Промысловый человек здесь жил, — с любопытством поднимая и рассматривая ларчик, проговорил Медик. — Видишь: ложка, чай и хлеб засохший… Давно уже не был здесь охотник: хлеб, как камень…
«И как он может сейчас всем этим интересоваться!» — возмутилась Катя и строго приказала:
— Наломайте веток, надо поудобнее уложить тяжелораненых.
Медик обиженно посмотрел на Катю и вышел, даже не сказав обычного «есть!».
— Подождите! — остановила его Катя. — Я переправлюсь на тот берег к капитану Седых. Там могут быть еще раненые. А вы пока здесь все хорошенько устройте.
— Не первый день в госпитале работаю, — пробурчал Медик.
— Верно, что не первый день, и знаете больше, чем санитар, — обернулась к Медику Катя. — Поэтому я и удивилась, что вместо помощи раненым ларчиком занялись.
— Виноват, — смущенно закашляв, откликнулся Медик. — Все будет сделано, товарищ военфельдшер…
— Видал? — кивнул Медик раненному в плечо пограничнику, показывая на уходившую к лодке Катю. — Без году неделя, а учит… И человека того не видать, от горшка два вершка!
— Это ты брось, она орден Красной Звезды имеет, медаль «За отвагу»… — остановил его раненый.
…Катя двигалась вперед очень медленно, укрывалась за каждой кочкой. Перестрелка то разгоралась и заглушала все звуки, то стихала до одиночных выстрелов.
В широкой ложбине, перед поваленным деревом, Катя увидела молодого пограничника. Приладив между камнями винтовку, он время от времени стрелял. Окровавленная левая рука была неподвижна.