Синюхин направился к себе в землянку. Всплывали картины его жизни, детства. Вот он большеголовый вихрастый мальчуган, к защите которого прибегали все малыши… Школьные годы, курсы трактористов, первые шаги самостоятельной работы… Встреча с веселой девушкой из колхоза «Заря коммунизма»… Счастливые годы жизни с ней… Армии, дружба с Петром Шохиным… «Сдержал Шохин свое обещание, которое дал в госпитале на Клязьме… Написал, что отправляется к фашистам в тыл», — мелькнула вдруг мысль.
Подойдя к землянке, Синюхин взял лежавшую на дверной полочке суконку, почистил и без того блестевшие сапоги, вымыл руки и направился в санчасть.
Его радостное настроение было нарушено встречей с Медиком. Узнав от товарищей, какой подвергалась Катя опасности, Синюхин возненавидел Медика. Медик должен был сам пригнать лодку и перевозить раненых, обязан был отправиться с донесением к капитану Седых во время боя, а не отсиживаться за спиной девушки…
Увидев у Синюхина орден Отечественной войны, Медик не без зависти проговорил:
— У товарища военфельдшера тоже такой, первой степени. Везет же людям!
— А тебя разве не наградили? — притворно посочувствовал Синюхин.
— Как видишь, — сокрушенно вздохнул Медик.
— Ай-яй-яй! Это, должно, потому, что нет еще награды тем, кто за юбками прячется. Ты, должно, совесть дома оставил? — не выдержал Синюхин. — Девушка вплавь на остров добирается, жизнью рискует, а потом в огонь с донесением ползет, а здоровый мужик в шалашике прохлаждается! Уйди с дороги! — Синюхин шагнул к Медику, тот, не говоря ни слова, метнулся к ближайшей землянке и, уже стоя у двери, крикнул:
— Да ты разберись, а тогда и брани! Приказано мне было оставаться, понимаешь, приказано!
— Молчи! — гремел бас Синюхина. — Знаю, мне хлопцы все рассказали. Жалко, время у меня в обрез, а то бы поучил тебя, как труса праздновать!
Медик махнул рукой: что, мол, с безнадежным разговаривать. И ушел в землянку.
Синюхин убавил шаг, стараясь успокоиться.
Приходу Синюхина Катя очень обрадовалась. На ней было форменное военное платье. На правой стороне груди, рядом с Красной Звездой, поблескивал золотом новый орден.
— Разрешите поздравить вас, товарищ военфельдшер! — приложил Синюхин к фуражке руку.
— Спасибо, Иван Титович. И вас от души поздравляю.
Она протянула ему руку и звонко рассмеялась: ее маленькая рука исчезла в ладони Синюхина.
— А ведь и правда я цыпленок по сравнению с вами. Помните, вы меня так назвали?
— Так ведь это я в шутку… — Синюхин постарался переменить разговор. — От Петра вот письмо получил… — Ему было стыдно, что он мог так говорить когда-то о такой замечательной девушке!
— И я получила! — черные глаза Кати были влажны. — Хорошее, дорогой Иван Титович, письмо. Почитайте, что он вам пишет.
— Мало таких товарищей, как наш Петро!
Катя опять рассмеялась:
— Я еще ни разу не слышала, чтобы вы о ком-нибудь плохо отзывались. Петя пишет, что тогда вышла задержка, а теперь уедут обязательно. Пишет, что мы с ним обязательно встретимся… Должны встретиться… — поправилась она и стала передавать содержание письма. Говорила отрывисто, стараясь в нескольких словах пересказать письмо, написанное на шести страницах. — Страшно мне делается, Иван Титович, когда я подумаю, что еще его ждет… А вот чувствую: увижусь с ним. Очень хочу увидеться.
— Обязательно встретитесь, — как только мог убедительнее, сказал Синюхин. — А я попрощаться пришел, в школу лейтенантов уезжаю.
— Уезжаете?! Я-то думала, вместе теперь будем. Мне с вами очень хорошо, — призналась Катя. — Ведь вы друг Пети.
— Слов нет, жалко расставаться, — вздохнул Синюхин. — А только вы будьте спокойны: здесь все ребята хорошие, в обиду вас не дадут.
— А я и сама не дам себя в обиду! — Катя села на скамью, Синюхин опустился рядом.
— Екатерина Дмитриевна, завтра я уезжаю. Берегите себя, вон вы какая, прямо под огонь лезете. Там, где без вас могут обойтись, Медика своего посылайте. Хотя это я зря! Прятаться не надо, только храбрость должна быть с рассудком… Ну, да что это я учить вас вздумал! Мне надо у вас учиться. Сильной вы души человек, Екатерина Дмитриевна! Расстаюсь с вами, и будто кусочек сердца отрывается. Вот какая сила в душевности вашей, не знаю, как это назвать… Хочется и мне повидаться с вами после войны, а где вас искать стану — ума не приложу.
Катя доверчиво взяла Синюхина за руку, хотела улыбнуться, но улыбки не получилось. Тяжело было прощаться с Синюхиным.