— Согласна, согласна. На очереди кухня.
— Смотрите, у нас два варианта на ваш выбор.
Маргарита выбрала крупную плитку телесного цвета, Филипп немного освоился и уже спокойно вёл разговор:
— Это покрывает всю стену, а по периметру окантовка вот такой каймой. Насчёт полов. В кухне и прихожей пойдёт вот этот геометрический узор. Это эскиз, а Марио сейчас продемонстрирует наглядно.
Марио опять полез в дипломат.
— Мне нравится, — Маргарита вдумчиво кивала головой. — В самом деле, службы должны выглядеть чуть построже остального.
— Поэтому, учитывая вашу любовь к дереву, мы предлагаем убрать вешалку и обувь вот в такой шкаф.
— Тёмного тона и выдержанный без всяких завитушек. Согласна.
— А сейчас кабинет вашего мужа и библиотека. Их тоже можно отнести к деловым помещениям, но находиться в них вы будете гораздо чаще, поэтому смотрите: либо такой суховатый стиль, либо вот это. — В прорези по бокам развёрнутого чертежа Филипп вставил полосу, совершенно изменившую нижнюю часть. Всё было настолько изысканно, неожиданно и красиво, что даже придирчивый вкус Маргариты не стал сопротивляться.
— Да, это совершенно меняет дело. Мне очень нравится, но тут, вероятно, потребуется квалифицированный резчик?
— Резчик у нас имеется. От вас нам надобен лишь выбор.
— Безусловно, этот вариант. Я не предполагала, что можно так оформить камин и к тому же будто упрятать его в нишу, так как эти шкафы по бокам создают именно такое впечатление.
— Да, недостаёт только массивных часов, но это уже заботы дизайнера по интерьеру.
— Это, конечно, позже. Марио, ты говорил, что твоя мама…
— Да, она может принять участие, но это действительно дело будущего. Ну что ж, приступим к развлечениям?
— Две гостиных, малая и большая столовые, две спальни, мой кабинет и, конечно же, моя драгоценная туалетная комната. Ну-с, показывайте, что вы нафантазировали.
— Всё будет выдержано в едином стиле. Основной мотив — вот этот ромбовидный узор из тёмно-коричневого дерева.
— А как он называется? Аппликация, накладка?
— Право, мы и сами не знаем. Проект эксклюзивный, выполнен в единственном экземпляре и предназначен исключительно для вас, вот только название мы ещё не придумали.
— Ну, и бог с ним, с названием — это дело десятое…
— Совершенно верно. Итак, по стенам столовых мы пускаем через равные промежутки совокупность этих фигурных планок, действительно напоминающих ромбы, но только приблизительно, общими очертаниями, если взять издали. Пространство в ромбах мы заклеиваем обоями, в их серединах через один вы установите небольшие светильники.
— Вы учитываете крайние от камина?
— Да, потому что на потолке в таких же ромбах вы можете повесить более крупные люстры вот здесь и здесь, как раз в тех местах, где на стенах освещения не будет.
— А, и стены, и потолок — единое целое? Здесь тоже обои?
— Именно, если вы не будете возражать.
— Не буду, меня это привлекает. А камин сквозной?
— Да, на две комнаты и с тем же мотивом в узоре.
— Так, а что вы предлагаете между ромбами?
— Масляную краску немного более тёмного тона. Теперь смотрите: вот эти обои можно сочетать с гладкой покраской, а вот эти — с шероховатой поверхностью.
— Любопытно, чем-то напоминает бархатную бумагу, с которой любят возиться на уроках труда.
— А, помните… у меня дома ещё лежит что-то наподобие…
— Не то чтобы на своих собственных экспериментах. В нашем детстве нас не баловали: просто нечем было, а вот сын уже возился с разными аппликациями.
— Не могу поверить: вы выглядите моложе, — Марио долго молчал и решил вклиниться в разговор хотя бы шуткой.
— Моложе кого? Сына, что ли? Ой, Марио, ты и юморист!
Маргарита снова рассмеялась. Смеялась она тихо, если не сказать «чарующе»: это был не хохот до упаду, сводящий глаза в узкие щёлочки, задирающий крылья носа к округлившимся щекам, поднимающий углы рта до ушей, хохот, никак не желающий заканчиваться и ещё долго напоминающий о себе то и дело прорывающимися смешками и прысканьями, — смех Маргариты более походил на широкую улыбку, почти не изменяющую черты лица и заставляющую лишь сильнее искриться глаза; даже белые зубки обнажались при нём лишь немного, а вместе с тем к персонам, намеренно культивирующим в себе томность или наигранную печаль, Маргариту нельзя было отнести — скорее она казалось рано остепенившейся женщиной, уже не подвластной ни сильным чувствам, ни крайним эмоциям, или особой, по каким-то тайным причинам много печалившейся в последние годы. Филиппу нравилась Маргарита, явно выигрывающая по сравнению с Лилей, он понимал, что это совсем другой уровень: она так непринуждённо царила в своём дорогом платье, так небрежно носила десятки тысяч на тонком запястье, была так пресыщена комфортом и благополучием!.. Одни ликёры, внесённые горничной, стоили бы родителям Филиппа полугода неустанного труда, а ведь всё это: одежда, косметика, напитки, бриллианты — были всего лишь нормой, самим собой разумеющимся укладом жизни. Здесь правили не достаток, а изобилие, не потребность, а излишества… Филипп уже представлял, как на следующий день будет живописать в конторе увиденное сегодня, но и в мыслях не видел никакого интима, хотя, вдобавок ко всему имеющемуся, Маргарита была очень мила. Но за её спиной незримо маячил муж, и Филиппу мерещился здоровый детина, с ног до головы заросший густой растительностью, грузно ступающий по полу огромными ножищами, поддерживающий широченными лапами чуть ли не гранатомёт на покатых литых боксёрских плечах. Наркоторговец… Неужто Марио верно догадывается? Оставим всё это. Посмеялись — надо продолжать.