В комнате воцарилась гробовая тишина.
— А… откуда у тебя… такая информация? — прерывая молчание и запинаясь едва ли не на каждом слове, выдавил Михаил.
— У нас один кэгэбэшник строится, он и разоткровенничался на днях с отцом за ужином. Райка ездила в Америку, вела там трёп с армянской диаспорой и обещала содействие.
— Какое же содействие?
Марио пожал плечами:
— Власть никогда не была так безвольна, импотентна и продажна, как сейчас. Так что «содействие» не будет стоить ни Райке, ни её пятнистому ублюдку ни копейки: лучшее содействие — бездействие. Бездействие центра всегда рождает инициативу на местах, нереагирование далее опьяняет и делает нормой вседозволенность.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — заорал Вован, нещадно щёлкая зажигалкой.
Все сразу вспомнили, что не курили целую вечность. С письменного стола на журнальный перекочевала пепельница, за ней посыпались зажигалки и пачки «Мальборо» и «Кемел». Под потолком сгущался мрак, проносились толпы беженцев и крестоносцев, звенели мечи, свистели пули, пылали камни, на них громоздились пачки долларов, и стекающая с них кровь гасила огонь.
— Так что же получается? Они страну развалят, — масштабность наркотрафика заставляла Евгения Савельевича мыслить глобально.
— Похоже, — согласился Марио. — Только никто ничего не сможет сделать против: ни кэгэбэшник, ни вы, ни я. Индусы это уже напророчествовали, хотя у них другая методика прогнозирования: трансцендентная медитация, выход в астрал…
— Слушай, парень! — Михаил Алексеевич лукаво скосил глаза на доллары: — А ты часом не проиграл? Я бы содрал втрое.
Марио мудро улыбнулся:
— Да нет, мой сегмент в любом случае будет меньше вашего. И, потом, я не могу позволить себе обирать хороших людей. Вдруг на кэгэбэшника через неделю опять словоохотливость нападёт? Недавно друга схоронил, жена прихварывает — вот он и делится с новыми приятелями. Но раз вы этот вопрос подняли, то у меня будет встречный. На нашей стройке я возвожу для себя небольшой торговый центр. По фасаду — продукты, кулинария. Сзади по периметру — разные забегаловки: шашлычная, чебуречная, блинная, кафе-мороженое, свежая выпечка. Если дело пойдёт, на втором этаже ресторан пристрою. Так у меня вопрос: я бы хотел уладить дело с налоговой инспекцией в смысле льготного тарифа. Большие подати отразятся на стоимости и качестве товаров, а это Евгению Савельевичу — явное неудобство. Не свяжете?
— А район какой? Краснозаводский? — спросил Евгений Савельевич.
— Точно так.
— Ага. — Евгений Савельевич лукаво подмигнул Владимиру: — Это твоя паства. Облегчишь светлую голову? А то он нам ничего больше не скажет…
— Почему бы нет? Никуда тебе, Марио, ходить не надо, на месте оформим. Женя, дай-ка аппарат.
Евгений взял с письменного стола телефон и передал Вовану, который водрузил его на сильное колено и, сняв трубку, набрал несколько цифр:
— Стась? Здорово. Слушай внимательно. В Краснозаводском на кооперативной стройке продмаг возводится с забегаловками и ресторацией в перспективе. — Владимир Владимирович обернулся к Марио: — Какой точный адрес? Угу, — и снова в трубку: — Центральная, 6. Без тебя знаю, что ещё не открыт. Так вот, хорошенько заруби на своём носу и передай всей остальной команде: как откроют, чтоб никто туда ни ногой, за километр обходить. Такса — ноль рублей, ноль копеек. Отныне и навсегда. И предупреди, чтоб о самодеятельности не помышляли. Там свои люди расположатся. Узнаю — мигом в асфальт закатаю. Это наши друзья. Соблюдать неукоснительно: я в присутствии трёх свидетелей слово даю.
Владимир отговорил и протянул Марио руку:
— Сделано! Никто не сунется!
«Вот она, бандитская честь!» — подумал Марио и, пожимая длань Владимыча, вежливо поблагодарил.
— Хороший ты парень, Марио, и оборотистый, — подключился Егор Николаевич. — Не хочешь у нас поработать?
— Так я уже работаю, — возразил Марио, наивно сияя синими глазами. — Я вам бизнес-прогнозами больше пользы принесу, нежели активным участием в каком-нибудь ином деле, а для этого крутиться в сфере недвижимости нужно, и ситуацию отслеживать, и с дельными людьми толковать. Ну, подводим итоги. У кого желание забрать свои деньги?