— Нет, оказывается, Ленин на немецкие деньги революцию сделал.
— Да, от немцев всегда одни неприятности. Мы ведь когда-то их Фридриха в плен брали. Не надо было выпускать, а присоединить Германию к России. Правда, тогда остался бы открытым вопрос, кто бы проиграл в 82 году итальянцам и в этом — аргентинцам.
— А что думать? Был бы и тогда, и сейчас один финал: Италия — Аргентина. В 82 — 2 : 1, в 86 — 2 : 3.
— Не, 2 : 3 не получилось бы: у итальянцев оборона сильная. 0 : 2 реальнее. Эх, до чего пирожки вкусны! Ма, мне на завтрак ещё останется?
На следующий день немного опоздавшие и вошедшие в кабинет одновременно, так как встретились в коридоре, Лиля и Марина с удивлением увидели Филиппа, стоящего перед столом Светы, и саму Свету, крутящуюся рядом и подробно объясняющую, чем лосины отличаются от колготок, где оканчивается одно и продолжается другое.
— Салют! Вы это про что?
— А, приветики! Мастер-класс для Филиппа о том, во что мы прячем свои ножки, и для меня про лайкру. Слушай, а этот блеск не дешёвый? Как в целом смотрится?
— Неплохо, переливчато, пропорционально силе освещения, но хозяйке не нравится, что лайкра заканчивается на щиколотке.
— Значит, плотнее основы, — вывела Света. — Всё равно, надо пошуровать, потолкаться по комиссионкам. Лильандревна, а вы как, не обзавелись ещё?
Лиля должна была признаться к своему стыду, что никогда не слышала о лайкре и тем более её не видела, но выставлять свою неосведомлённость перед девчонками и Филиппом не хотела и отделалась общими фразами:
— Сейчас нововведений в смысле колготок полно, но они не ко времени: под сапогами всё равно ничего не видно. К весне определимся. Филипп, а что тебе больше понравилось: лайкра или её обладательница?
— Последнее на уровне. Кстати, очень тебя напоминает.
— Приятно, приятно. А как зовётся?
— Маргаритой.
По лицу Лили пробежала какая-то тень, она нахмурилась.
— А сколько ей лет?
— В районе тридцати семи, но выглядит здорово. А ты её знаешь?
— Так, подумалось, — Лиля будто что-то силилась припомнить. — У меня подружка в школе была, правда, в другом классе. Действительно похожа на меня, нас даже сестрёнками называли, когда вместе видели… Но вряд ли это она. Просто совпадение. Та уехала давно…
Никто не придал этому значения. Света думала о лайкре, Марина во все глаза смотрела на Филиппа. В этот день он был восхитителен, джемпер из дорогого серого мохера, связанный матерью в прошлом году, очень выгодно оттенял его глаза, на лице установился отпечаток благополучия и успехов, красящий его дополнительно, и Марина, позабыв свои хитрости и расчёты, упивалась созерцанием.
Пользуясь тем, что аудитория собралась в полном составе, а чайник ещё не закипел, Филипп громогласно излагал увиденное вчера, свои победы и планы на будущее.
— Вот это да! — простодушно восхищалась Света. — У каждого по «Волге», по шофёру. Наверно, и собственная охранка прилагается. Живут же люди!
— Ворюги, казнокрады, а ты рад для них стараться, — завела старое Лидия Васильевна.
— А для кого ещё? Мне деньги нужны, а от кого они придут, сугубо фиолетово. Начните строиться — я и вам такие декорации установлю, что на небо от счастья улетите.
— Спасибо, совесть дороже.
— Тьфу, какая совесть, — поддержала Филиппа Света. — Что у вас за категории из морального кодекса? Сами не с хозрасчётом дело имеете?
— У меня хозрасчёт честный.
— А у Капитоныча? А в министерстве? А откуда это всё по вертикали поднимается? Понятно, что со стройки, так что и в нашем СМУ ворует всяк кто может. И вы преспокойно тем же занимались бы, если бы вас к кормушке допустили. Время сейчас на дворе такое, единственное мерило — деньги. Делаешь их — преуспел и сияй, не можешь — значит, неудачник, тухни и добирайся последовательно до пенсии и могилы.
— Что за молодёжь пошла! Только деньгам поклоняются и старшим дерзят! — махнула рукой Лидия Васильевна.
«И с чего я взяла, что он плохой? — размышляла Света, попивая чай. — Чё злилась, что внимания не обращает? И говорил же со мной, и слушал. Только бы нашёл для меня работящего и непьющего! Жаль, что сам не моего полёта: слишком красив. Вон, разогрелся от чая, руки до середины предплечья обнажил. А как Маринка-то смотрит на эти смуглые запястья! Так бы и разложилась в них прям на столе!»
— Пожалуй, я не примкну ни к той, ни к другой стороне, — размышляла вслух Лиля. — Бесспорно, что уворовано, то уворовано. Что награблено и по каким-то причинам освобождено от уголовного преследования, остаётся за владельцем. В конце концов, все крупные состояния так наживались ещё с Александра Македонского, даже много раньше. И этот… как ты говорил?.. Евгений не так уж плох: и стройматериалы потребляет, и работой кооператив обеспечивает. Экономике польза от роста производства, и нажитое равномерно распределится уже на честных условиях, по труду. Но одних денег мало для человека, одной экономики мало для государства. Нужна надстройка, нужна идея. Не совесть: о её торжестве можно будет говорить только тогда, когда все преступления будут раскрываться. И сознательность с естественным отбором не сочетается.