— Примерно тем же, только чуть активнее. В субботу по магазинам болталась, подарок выбирала ко дню рождения, а в воскресенье на оном сидела, у подружки по двору, — Марина солгала, не задумываясь, просто решив не отставать.
— Аа… Познакомилась с кем-нибудь?
«Что это — ревность? Конечно, хорошо, немного не помешает, но почему так безразлично?» — Марина огорчилась, но виду не подала:
— Нет, ни одного достойного не нашлось.
— В смысле внешности?
— И в смысле внешности, и в смысле нравов.
— Насчёт первого согласен. Терпеть не могу мнения, полагающего, что мужчине достаточно быть немного красивее обезьяны, чтобы считаться писаным красавцем.
— Наверно, его специально выдумали уроды.
— Или уродины, которым не на что рассчитывать, кроме как на абсолютно идентичное. А насчёт второго… Сейчас всё-таки не ХIХ век на дворе — избыток благонравия неуместен.
Марина придала лицу строгое выражение и гордо повела плечом:
— А зачем разбрасываться на мелкие сиюминутные чувства?
— Так ждать сильной, навек взаимной любви — дело ненадёжное: до конца света можешь не реализоваться. Кстати, ты в него веришь? — Филипп специально круто развернул беседу: слышать возможные возражения он не хотел, пусть Марина остаётся с его взглядами и убеждается в том, что он их менять не намерен, — авось, и сориентируется, как ему, Филиппу, надо.
Сердце Марины сжалось вторично, никаких соображений по поводу конца света у неё не было, они уже подошли к дверям, и Марина лишь вздрогнула, услышав за спиной исчерпывающий ответ:
— Определённо: учитывая рассказ Платона об Атлантиде и повествование в библии о всемирном потопе, спорить можно уже не о конце света, а только о его точной дате. Привет, молодёжь!
— А, Лилия Андреевна, здравствуйте! А вы библию читали?
— Да, только не всё, а особо интересное.
— Где же вы её достали?
— Мне родственница прислала.
— Здорово, — мечтательно произнёс Филипп. — Небось, толстенная?
— Да, проигрывает только «Кулинарии» пятидесятого года издания. — И Лилия Андреевна расхохоталась.
— Вы чему?
— Подумала о преобладании материи над духом: поваренных книг на свете, может быть, больше, чем библий. Впрочем, я соврала: «История государства Российского», словарь Даля и «Война и мир» будут пообъёмнее.
— «Сага о Форсайтах».
— С «Концом главы» или без? Ладно, дело не в объёме, а в содержании.
— Понравилось?
— Да. Ценно, что многовариантно, как Тарковский: после многих эпизодов мысль может идти в нескольких направлениях. И разнообразие дальше некуда: от строгих канонов до эротических откровений.
— Эротика в библии?!
— Ну да, «Песнь песней Соломоновых». Как я понимаю, ты не знаком?
— Да где же её достать, я даже на книжном базаре ни разу не встречал.
— Да, это не тот канал. Если серьёзно интересуешься, могу снабдить.
— Огромное спасибо, обязательно воспользуюсь.
— Только на следующей неделе: сейчас её племяшка штудирует, ищет упоминания о наших смутных временах и Горбачёве, хотя я её предупредила, что подобные мм… пророки у библейских авторов не в чести.
— Я тоже что-то слышал. Типа «придёт Меченый, и при нём произойдут перемены к лучшему».
— Понятно, кем это запущено. На работу тащить такую махину я не буду. Заскочишь к нам — передам, заодно и с мужем познакомлю.
— А он к тому времени скоропостижно не убудет в командировку? — поинтересовалась Света, расчёсывая волосы: к тому времени троица, поднявшись по лестнице, уже расположилась в кабинете.
— Изо всех сил попытаюсь спровадить.
— «Это как же, вашу мать, извините, понимать?» После этих слов он специально её потеряет, чтобы расплатиться натурой, — отреагировала Света.
— Возьмём на заметку. Я составлю меню, определим тариф, Марина отпечатает, а Лидия Васильевна утвердит.
— Рабочая неделя только началась, а у вас хихоньки да хахоньки, словно пятница на носу, — сердито пророкотала Лидия Васильевна, перекрывая взрывы смеха. — Брали бы пример с Марины: уже работает.
Марина, ошеломлённая лёгкостью, с которой Лидия Андреевна перехватила инициативу, вклинившись в разговор, и интересом, с которым Филипп начал внимать её словам, забыв о ней, самой Марине, совсем растерялась; Света, поставившая себя так, что ей сходили с рук и бойкие словечки, и не вполне пристойные мысли, довершила разгром: ей просто хотелось позлить Марину и спустить её с небес пятничного рая, если в выходные сего низвержения не произошло; со своей стороны, и Лилия Андреевна понимала, что её наскок объясняется не одной любовью к литературе, но Марина в эти дебри не забиралась. Она так рассчитывала на эти краткие минуты перед работой, на тёплый взгляд Филиппа, на назначение очередного свидания, а неверный красавец даже сбавил шаг, чтобы поравняться с Лилией Андреевной! И чёрт её угораздил повстречаться с ними перед самым входом! Неужели противная серьёзно рассчитывает на свою выхоленность, на разговоры тет-а-тет за выкуриваемыми сигаретами? Света тоже хороша со своими непристойными намёками — и Марина срывала злость на ни в чём не повинной клавиатуре.