— С тебя — ведомости, с АХО — копирка, а с меня не пряники — мудрое слово божье. Марина, никто тебя не забудет. — Филипп не думал о Марине и не следовал совету Лилии Андреевны, он весь был в том, что вскорости его… ожидает или нет?
Он почти бессознательно коснулся её плеча, когда помогал надевать пальто. Лилия Андреевна обернулась, выражение её глаз было непонятно, а лица — серьёзно. Филипп смешался было, но тут же приободрился в душе, стараясь не выдать этого во взгляде: он знал, что лицо Лилии обычно хранило лениво-насмешливую гримаску. А теперь…
— Та-та-та-там! — пропела Света начало знаменитой симфонии Бетховена. — Лилия Андреевна, берегитесь: завтра Марина вызовет вас на дуэль.
— Как это глупо! На её месте я бы сначала дождалась приезда мужа и послала бы ему анонимное письмо. Хотя он по возвращении будет занят совсем другим, да и ранее не был замечен в скучных склоках… Да, пожалуй, дуэль предпочтительнее. — Лилия Андреевна уже обогнула машину, отперла дверцу и, усевшись, разблокировала противоположную. — Кому здесь в библиотеку? Садитесь, ваше величество.
— Спасибо. А почему так официально? — Филипп снова пасовал: Лилия Андреевна вернулась к тону лёгкого подтрунивания над ситуацией.
— Чтобы подчеркнуть важность момента.
— Звучит возбуждающе. А вы давно водите?
Разговор продолжал крутиться вокруг малозначащего и тогда, когда Филипп вслед за Лилией Андреевной вошёл в квартиру и с интересом огляделся. Обстановка являла результат удовлетворённых претензий восьмидесятых: у стены стояла «стенка», в ней помещались цветной телевизор и новенький блестящий двухкассетник, книги слева и хрусталь справа; у противоположной стены, ближе к окнам, занавешенным велюровыми портьерами, дремал изящный диван с прилагающимися к нему креслами и журнальным столиком; на ковре посередине комнаты помещался обеденный стол, увенчанный увесистым вожделённым томом.
— Узрел предмет желаний? Располагайся, можешь полистать, пока я на стол накрывать буду. А не хочешь голову загружать — отложи, включи что-нибудь лёгкое. За музыкой я особенно не слежу. — Лилия Андреевна расставляла фужеры. — Так, стандартный набор: «АВВА», Джо Дассен, «Modern Talking».
— Совсем неудобно получается: мало того, что в гости напросился, так вы ещё и хлопочете из-за меня. Давайте лучше я вам помогу, хоть хлеб нарежу.
— Не волнуйся. Какая разница, две тарелки ставить или одну? Кстати, для ужина рановато. Предлагаю переделать трапезу в обед, добавив закуску и суп. Идёт?
— Идёт, а всё-таки вооружите меня хотя бы половником.
— Идея! Открой бар, выбери напитки, а потом включи маг и что-нибудь поставь — вот тебе целых два занятия.
На Филиппа нашло странное чувство. Пожалуй, первый раз в своей жизни он оказывался в ситуации, где ещё ничего не было сказано, ничего не решено, ничего не определено, а вместе с тем возможно — всё. Почти женское ощущение лёгкого дурмана, как от первой затяжки, поглотило его, и ему нравилось плыть в этом состоянии, но обыкновенный голод возвращал его на грешную землю, он плавно приземлялся, и ему так же приятно было вибрировать в мягком вечере от хмеля к реалии и обратно. На память приходили безобидные заигрывания на давнишних днях рождения, когда он ещё маленьким мальчиком бегал от тётки к двоюродной сестре, то вырывался из их объятий, то поддавался им и непрестанно хохотал. Бесхитростные мелодии сменялись проникновенными пассажами Тото Кутуньо — его прельщало и то, и это: наверное, у квартиры Лилии Андреевны была очень хорошая энергетика.
Филипп немного пришёл в себя лишь тогда, когда женщина вошла в столовую с салатом.
— Разобрался уже? Оливье жалуешь или как?
— Из ваших рук что угодно. Вам никто не говорил, что в вашей квартире удивительно уютная атмосфера? Мне, например, даже раннее детство вспомнилось.
— Да. Не могу сказать, что я особенно увлечена эзотерикой, но всё, что приобретаю, идёт ли речь о квартире или паре туфлей, должно меня располагать к себе, а не настораживать. И прочие дела… Встаёшь и смерть как не хочется идти, куда надумала вчера, — не иди: всё равно ничего не выйдет, оставайся на месте, сиди спокойно и не высовывайся.
— Наверное, это зависит и от характера: ведь всегда найдутся люди, которые сочтут, что действовать так — значит идти на поводу у складывающихся обстоятельств, и попытаются их переложить, изменить.
— Ну да, они будут дёргать то за одно, то за другое обстоятельство и ничего не переложат. Эти самые обстоятельства не произвольный набор каких-то данных, а достаточно прочная сетка, все элементы которой соединены между собой довольно жёсткой связью. У них ничего не получится, только даром потратят силы и время. Я и сама очень упряма, но не до такой степени, чтобы творить очевидные глупости. Ладно, всё это лирические отступления. За что выпьем?