— К светлому будущему. Но и в купейном эта проблема разрешается, — вторично возразил Филипп. — Надо только брать места третье, четвёртое, седьмое, восьмое и так далее.
— Не всегда. Ты замечал, что в вагонах перед отбытием открывают по одной двери, сдвоенно? Дальнюю от головы в одном и ближнюю в следующем. Так вот, в том, где открыта дальняя, нумерация может идти от хвоста к голове, купе с другой стороны, и даже номер вагона тебе ничего не даст: ведь в поезде полагаются и вагон-ресторан, и почтовый, да и сидеть лучше по ходу справа: на этой стороне, как правило, интересного больше.
— Но для лучшего обзора купе всё-таки удобнее. Во-первых, если с двух сторон, и тут, и там интересно, в любой момент можно выйти и сесть в коридоре на откидном стульчике, а в плацкарте такой возможности нет.
— Это если всё забито.
— Летом, наверное, так и будет. Во-вторых, можно взять купе целиком и оккупировать устраивающее тебя.
— Вот об этом я не подумал. А если по дороге проводница подсадит какую-нибудь болтливую старуху с огромными баулами?
— Можно договориться, чтоб не подсаживала. В конце концов, всё оплачено, и ты можешь делать в своём купе что угодно. А как в СВ — там нижнее и верхнее или два нижних?
— Не знаю.
— В любом случае мы не всё время будем глазеть в окно. — Филипп гладил шею Марио и наконец сомкнул руки на его груди.
— Это точно.
— А питаться как будем? В вагоне-ресторане?
— Нет, там не особенно вкусно. Заготовил добрый старый набор: яйца вкрутую, помидоры, варёная картошка, копчёная колбаса, пепси-кола и пакетики с заваркой на случай, если в титане всё в порядке будет с кипятком.
— И соль в спичечном коробке — семейная идиллия. И моя мама в этом духе постаралась. У Евгения то же?
— Скорее всего. К чему ему зря светиться? Я уверен, что он к вокзалу на такси подъедет.
— А телохранителей у него много?
— Не знаю точно, да ты видел — на рынке, дома у входа. Но берёт он одного. Наверное, своего шофёра, у него специализация широкая… — тема Евгения Марио не особенно прельщала — он вернулся к занимавшему более: — Поля с подсолнухом, кукурузой, пшеницей, грядки, поливалки, озёра с уточками, ажур мостов, телеги на параллельном железнодорожному пути, переезды, заводики…
— Будка обходчика, указатели километров, встречные товарняки… Ты любишь вагоны считать?
— Только этим и занимаюсь, обожаю. А когда подъезжаешь к станции, бегаешь из купе и обратно: где главное здание вокзала и название города… А ночью ещё лучше…
— А, вплываешь на станцию под прожекторы…
— И пустые ларьки с киосками, слабо подсвеченные изнутри… Фантастика!
— Женский голос из динамика неразборчиво объявляет, что это ты приехал на такой-то путь…
— Желтеет опустевшее к ночи внутреннее помещение вокзала, только две-три фигуры вкраплены чёрным в его электрическое освещение. Тележки для почты и багажа отдыхают у ограды, слева в здании буфет, справа — туалет, а перрон вымощен большими квадратными плитками, белеющими под прожекторами. И само движение завораживает — и в середине, и в начале, и в конце.
— Да, мягкий отрыв без толчка — поехали, потом плавный набор скорости, перестук колёс на стыках и торможение, тоже плавное и тихое…
— А ночью и вне станции интересно. Огни светят, а очертания того, откуда именно, угадываются плохо — и гуляй, воображение! Поля, горы, степи, леса, берег моря расстилаются…
— Нет, на это всё-таки интереснее днём смотреть: берёшь в цвете. Но всё-таки чуточку реализма: а спать и есть когда?
— Только в перерывах между. — Марио сладко потянулся. — До чего прекрасно безделье!
— По твоей работоспособности не скажешь.
— Нет, именно по ней, — оживился Марио. — Именно! Я так боюсь, что жизнь пройдёт и я не успею в ней вдоволь полениться, побездельничать, поваляться в постели, поспать, что и заставляю себя работать, и работаю для того, чтобы это обеспечить.
— А, трудишься для светлого будущего…
— Для ленивого светлого будущего! Это же верх лени, её высшая точка — работать на неё, бегать, возиться, ишачить!
— Ага, так ты хочешь слинять ещё до пенсии! Неужели думаешь, что я от тебя отстану, дам бездельничать и перестану капать на мозги, требуя написания романов и философских обзоров?
— Я не отказываюсь, но только по желанию, когда, так сказать, вдохновение припрёт. Кстати, по-моему, Достоевский с Пушкиным изрядно над этим потрудились, так что в любом случае не заскучаешь, я даже предлагаю тебе такую великую компанию…