— А что ты за него глотку дерёшь? Он тебе пятёрку за старания кинул?
— Глотку дерёте вы, а я спокойно разъясняю: не кинул, а оплатил честно отработанное. И насчёт пятёрки вы ошиблись ровно на два порядка. — Филипп достал из кармана сложенную пополам пачку и развернул её артистическим жестом, отпуская из-под большого пальца края казначейских билетов.
— Вау, класс! — по-мальчишески заорала Лиля. — Вот это заключительный аккорд!
— Нет — предпоследний. Он предложил мне разработку отделочных работ для серьёзного контингента дольщиков с последующим надзором за их исполнением и будет ждать ответа сегодня вечером, — Филипп сказал бы более точно «на свой звонок в 17.45», но, скользнув мимоходом по лицу Марины глазами, с удивлением заметил на нём не радостное оживление, а хмурое, мрачное, даже ожесточённое выражение. Филипп не ведал, что на уме у девушки, решив дойти до истины после, возможно, докопаться до причин вместе с Лилией, но он точно знал, что должен беречь свои надежды и своё будущее от злых помыслов. Чего-чего, а благожелательности во взгляде Марины не было и в помине, Филиппу пришло в голову, что нынешним вечером она рассчитывала на очередное свидание и, чтобы оно состоялось, может пойти на крайние меры, втихомолку перерезать провод и лишить Филиппа и звонка, и перспектив. Во всяком случае надо было перестраховаться — и Филипп бросил обтекаемое «сегодня вечером».
— Клёво! Ты поймал фортуну за хвост! Пошли курить! — Лиля, привскочившая из-за стола, полезла в сумку за сигаретами. — Я так и знала, что за судьбой не надо гоняться — она сама к тебе придёт! И ты посмотри, как точно: если бы Марио пришёл сюда на месяц раньше, он бы тебя не застал, потому что тогда тебя здесь ещё не было, если бы он пришёл на час раньше, то тоже не встретился бы с тобой, потому что Капитошка ещё здесь ошивался. Теперь…
Дверь кабинета захлопнулась за вышедшими Лилией и Филиппом, похоронив для оставшихся продолжение разговора.
— Это что же такое, а? — опомнилась Лидия Васильевна после краткой паузы. — Ишь как спелись, вонючки! Один разоделся, расфрантился, предприниматель дерьмовый, грабитель с большой дороги, и второй туда же, за длинным рублём! Сопляк шкодливый, без году неделя, ни опыта, ни стажа — и туда же!
— Что это вас на стихи потянуло? — Пользуясь тем, что Филипп вышел, Света вульгарно развалилась на стуле и оглаживала свои приятные крупные выпуклости, как бы мечтая о чём-то, а на самом деле наблюдала из-под полуопущенных ресниц за потерянным остановившимся взглядом Марины, уткнувшимся в стенку, но явно не видящим ничего.
— Какие стихи! Это ж сколько он ему отвалил, паразит?
— Как вы нелогичны! То «предприниматель», то «паразит»… Сказал же Филипп русским языком, что вы ошиблись на два порядка — умножьте свою пятёрку, на которую и полкило колбасы не купишь, на сто — и полу;чите пятьсот.
— Пятьсот, а, пятьсот? Это что ж такое? Да я за эти пятьсот три месяца…
— Ну да, вы — три месяца, Марина — пять, Филипп — за четыре заработает. Только он решил, что можно не четыре месяца сидеть, а за сорок минут управиться, и управился. Молодец, хвала ему, так и надо! А вы всё «что ж такое», «что ж такое» — извините, ну точно попугай. Чуть ли предателя из него не сделали, ой какая государственная тайна в этих расценках! Были бы посообразительней, поприветливей, не смотрели бы на парня волком, он бы вас попросил — сами бы заработали и не завидовали бы сейчас.
— Ага, ишь какая быстрая! Как на вас смазливенькие действуют! Да я бы ему от ворот поворот…
— И совершенно напрасно. Если у него отец в институте, то мог бы и по своим каналам узнать, но Марио практичен, решил не терять зря несколько часов.
Лидия Васильевна выдохлась, мысль о том, что она сама могла бы заработать такую грандиозную по её понятиям сумму, уколола её горькой завистью, и она лишь тихо проворчала:
— Все одинаковы, у всех одно на уме. Только бы взять, только бы деньги, только бы удовольствия…
— А что плохого в том, что парень заработает? В конце концов, столько же берёт валютная проститутка, а здесь реальное дело и польза для всех, а не индивидуальные утехи. Но тебе, Марина, я удивляюсь. Тебе бы радоваться за то, что у Филиппа наметилось, а ты вместо этого мрачнее тучи…
— Значит, он здесь не останется, если там всё сладится? — у Марины уже не было сил таиться, и она выдала то, что преследовало её в последние минуты.
— А, вот ты о чём… Как сказать?.. Я думаю, что в ближайшее время всё же останется, но далее… сидеть здесь десятки лет, чтобы стажем наскрести на пенсию побольше, он, конечно, не будет. Но всё равно нехорошо: почему у тебя такая странная любовь? Ты дорогому человеку должна добра и успехов желать, а ты думаешь только о себе, только о том, чтобы видеть его почаще. Разве это настоящее? Смотри, он об этом догадается и не простит, будет всегда относиться с предубеждением. — Тут мысли Светы свернули в другое русло, и она, раскачиваясь на стуле, стала развивать иную тему: — Хорошо бы, если бы Филипп на эту работу нанялся. Можно было бы как-нибудь заглянуть к нему, пирожками собственного изготовления по старой дружбе угостить и заодно присмотреться, кто у него в подчинённых ошивается: авось, найдётся для меня подходящий вариант. Мне много не надо, я без претензий: и в гражданке могу, только бы был непьющий и чуточку симпатичный. Хочешь, вместе пойдём?
На иллюстрации — Марио.