— Ещё раз благодарю. Договорился насчёт аренды? Шеф после обеда заявился, так сиял как медный таз.
— С этим всё в порядке. А вот и ателье. Может, действительно, зайдём, щёлкнемся? Просьбы женщин, особенно хорошеньких, надо уважать.
— Давай.
— Надеюсь, любительница сладкого не имела в виду пляжный вариант, а то сейчас не по сезону…
— Мне кажется, она от него не отказалась бы. — Филипп рассмеялся. — Она не перестаёт тобой восхищаться, упирая на то, что красота плюс красота, то есть ты плюс я, равняется не двойной красоте, а красоте в квадрате и даже в кубе.
— Что ж, интересно. А как её муж на это смотрит? Это ведь муж подсаживал её в машину?
— Её муж сейчас занят тем, что устраивает какое-то предприятие в Москве, но оно что-то задерживается. Мне кажется, что теперь этот брак, когда-то, может быть, и заключённый по любви, — простое сожительство людей, удовлетворяющих друг друга и не тратящих время на беспредметную ревность. Вернее, ревность платоническую… фиктивную, что ли…
— Гм, тоже трезво. Эй, здесь есть кто? Будет время — как-нибудь заскочим ко мне, отснимем откровенную фотосессию, у меня где-то поляроид должен валяться.
— Зачем тратить время на пустяки?
— Отчего же не удовлетворить естественную очарованность? А что представляют две остальные? — Увидев вошедшего фотографа, Марио не дождался ответа, поясняя: — Нам наши дивные физиономии, достаточно крупно. В полный рост не надо, по пояс хватит, — и обвил плечо Филиппа, зацепив и положив его руку на своё собственное.
Щёлкнул фотоаппарат, Филипп полез в карман за деньгами, но Марио его остановил:
— Раз я тому причиной, счёт с меня, — обернулся к фотографу: — Я заскочу на днях, — и снова к Филиппу: — Поехали.
— Насчёт двух остальных, — возобновил брошенную тему Филипп, усаживаясь в машину и отмечая про себя, что не испытывает той неловкости, когда его подвозила Лиля: ну разве приличествует мужчине сидеть пассажиром, когда за рулём женщина! — Ты, естественно, не имеешь в виду того бомбовоза, который сидел в углу и зло зыркнул на тебя, осведомляясь, по какому вопросу ты прибыл?
— Нет, не имею. Это у неё постоянное или временами нападает?
— Хроническое. У меня с ней тоже постоянная напряжёнка. Она считает меня лоботрясом, бездельником, проходимцем, развратником… может, ещё кем-то, но я особо в это не вхожу, а тебя сразу записала в жульё, нечестно нажившееся на жутком деле в гнусном кооперативе, — в общем, грабитель с большой дороги.
— Класс! — захохотал Марио. — Будем печатать на исходящей документации весёлого Роджера!
— А, череп и кости. И на вывеске, то есть рядом, тот же пиратский флаг. Да, насчёт остальных. Блондинка у окна — Света, фигура ничего, но мордочка подкачала. Весёлая, с подколами, без претензий. Уже оповестила всех, что планирует заявиться на твою стройку с пирожками собственного изготовления и заарканить какого-нибудь рабочего — «непьющего и чуть симпатичного», как выразилась. Золотисто-русая — Марина. Симпатичная, добрая, но слишком высоконравственная. Мы с ней встречаемся изредка, — Филипп поморщился, — но, откровенно говоря, дохловато. Строит из своей девственности восьмое чудо света и пытается убедить в этом остальных. Хочешь, займись? Но предупреждаю: возни много, а результат сомнителен.
Марио отрицательно покачал головой:
— Спасибо, не надо. Кстати, если бы меня это интересовало, я выбрал бы брюнетку.
— Наличие мужа исключает дурные намерения замарать чей-то паспорт?
— Даже не это — в ней порода. Руки, ступни, лодыжки, узкая кость. И нет жеманства, кокетства, искусственности. Не пробовал закадрить?
Филипп прищурился.
— Ей сорок лет, у неё двое взрослых детей, а в будущем году она, вероятно, переберётся в Москву. Кстати, она ко мне хорошо относится: опекает, радеет и снабжает ценными советами, когда мы вместе накуриваемся на лестничной площадке.
Всё это относилось к истине, и, скрывая самую существенную её часть, Филипп не считал, что он врёт; отсутствие у Марио интереса к женщинам, скорее всего, объяснялось наличием целой шеренги обеспеченных красавиц, выстроившихся у порога и смиренно ждущих, на какую из них падёт выбор.
— Уважаю женщин, которые курят сигареты. Их, как правило, это красит. А шоколад ты любишь?
— Ага, — улыбнулся Филипп. — Лиля меня угостила.
— Значит, Лиля… Лилия… неплохое имя. Ну, теперь посмотрим, как ты относишься к несладкому. Вылезай, подъехали. Голоден?