— Да садись, не стесняйся.
— Так обзор лучше. — Марио, не обращая более внимания на окружающее, смотрел только на Филиппа, вытаскивающего из тумбы свои институтские свершения.
Надежда Антоновна вошла и тихо присела на диван. Марио понравился ей сразу, на языке вертелся вопрос, где он раздобыл такую шикарную куртку, но женщина понимала, что её интерес неуместен.
— Вот это зарубили из-за чересчур блестящих замыслов. — Парни склонились над упрямо пружинящими листами. — Вот это то, что тебя интересовало по дереву. Здесь, — Филипп подтащил папку, развернув её ребром скрутившийся ватман, — эскизы фрагментов.
— Класс! Эту спальню только пересчитать надо.
— Да, а с этой стороны гардероб на оконный проём не залезет?
— Нет, размер позволяет.
— Потом по дереву… Ты говорил о стопроцентной обшивке?
— Да, но это так привлекательно, что не хочется трогать. Обошьём прихожую, кабинет, библиотеку и гостиную, в столовую — этот вариант, в спальню — панели чуть пониже и более светлый тон стен и потолка.
— А кухни? Паркетный пол или кому-то по вкусу кафель везде для стерильной чистоты?
— Уточним, заодно и насчёт ванны: обкладывать плиткой или оставить девственную белизну. Так, камины. У тебя они открыты с двух сторон?
Надежда Антоновна прислушивалась, не очень хорошо разбираясь, но по оживлению Филиппа и дотошности Марио понимала, что речь идёт о каком-то крупном и нетиповом объекте; больше всего ей нравилось, что оба — и сын, и его собеседник — въедливы, доскональны и серьёзны. Может, действительно, это то дело, о котором Филипп мечтал, в котором может блеснуть и выложиться, а не стучать изо дня в день на калькуляторе? Только как он это будет совмещать? Наверное, надо будет спросить, когда Марио уйдёт, чем она может помочь, если понадобится что-то несложное и механическое: когда-то она неплохо чертила… И Надежда Антоновна любовалась сыном, готовая скрестить пальцы, чтобы всё устроилось и выражение оживлённости и довольства никогда не сходило с его лица.
Испросив разрешение, Марио подошёл к телефону и созванивался с заказчиками, уточняя подробности. Его ручка летала по бумаге, исписывая убористым почерком страницы блокнота.
— Да, для контраста почти чёрное и не очень тонкое, чтобы хорошо просматривалось… Конечно, гипс в этом случае слишком тривиален… Обязательно сочетание с рисунком паркета… Можно два центра, потому что площадь большая, и с потолка будут свешиваться две люстры… Кстати, я думаю, что фарфор уместнее, но это уже забота специалиста по интерьеру. А как же, у нас полная укомплектовка. Обои… Можно заказать в Италии по каталогу — или в магазин, или в кооператив, или на ваш адрес, но нужна валюта. Образцы я занесу. Да, это не нужно: моющиеся чересчур смахивают на клеёнку. Теперь сантехника…
Отговорив по телефону, Марио подошёл к Филиппу, на ходу обернувшись к Надежде Антоновне:
— Ради бога, извините: не в моих правилах так злоупотреблять гостеприимством, но я уже почти закончил.
— Ну что вы, наоборот, это мне неудобно, что вы даже от чая отказались.
— Нет-нет, не беспокойтесь. У меня ещё куча дел. — И Марио обернулся к Филиппу: — Вот, смотри: целую диссертацию накатал. Разберёшься? У меня почерк мелкий, когда впопыхах.
— Но чёткий, всё ясно.
— В крайнем случае перезвонишь. Впрочем, до этого дело дойдёт после перерисовки. И определись с жалованьем: после сдачи, ежемесячно или еженедельно. Отталкивайся примерно от пятисот, но это уже в кругу семьи, без моего участия. Ну всё, исчезаю: пойду Андрея образовывать. Очень приятно было с вами познакомиться. Всего доброго!
Проводив Марио, Филипп вернулся в столовую и победным голосом начал излагать подробности минувшего дня.
— Я так и знала, — расчувствовалась Надежда Антоновна, — так и знала, что это случится! — и засыпала Филиппа вопросами: — Вы в ресторане не перебрали? Хотя, конечно, если по делу… А как ты будешь совмещать? Не устанешь? А его отца ты хорошо помнишь? А, Левитин… Имя «Марио» от матери, наверное? И большое у них дело? Целых тридцать домов? Слава богу, что ты теперь при деле, которое нравится…
Филипп отвечал сбивчиво и вслед за вопросами перескакивал с пятого на десятое, но неизменно вызывал одобрительные взгляды и горделивые улыбки. Даже Александр Дмитриевич, обычно вялый и пользующийся телевизионной информацией, не стал выслушивать очередную порцию гадостей в новостных выпусках, выключил телевизор, подсел к столу и обрадованно оживился, когда Филипп вытащил деньги:
— Вот это кстати, теперь и на куртку не надо копить, хватит с избытком и ещё останется на…
— Всё останется у Филиппа в кармане! Куртка — дело решённое, а на заработок Филиппа никто покушаться не будет: мало ли что ещё мальчику может понадобиться! — непререкаемо заявила Надежда Антоновна.
— Да у меня пока никаких планов, разве что джинсы быстро износятся… Возьми хоть половину на хозяйство…
— И половины не хочу! И, потом, как это — только джинсы? А фирменные кроссовки купить? Или сапожки? Вон зима на носу… Опять же — за девушкой поухаживать, кино, кафе…
— На девушек времени останется не так уж и много.
— И то хорошо, — вставил отец. — Одна возня… — Александр Дмитриевич, поняв, что от неожиданного заработка сына ему ничего не достанется, получил очередной презрительный взгляд жены и стал рассеянно перебирать чертежи на столе. — А с чего начнёшь?
— Пока перечерчу то, где заказан эксклюзивный ремонт. А потом — общая идея в мозгах, её детальное переложение на бумагу и уточнение у будущих хозяев. А там — смета, материалы и исполнение.
— Филипп, я вот что подумала. Чертежи всё-таки объёмные, а я неплохо чертила. Ложись-ка ты сегодня в спальне, у меня завтра первые два урока свободны, я запросто сегодня до трёх-четырёх смогу просидеть и тебя немного разгружу, чтобы ты на механическое не отвлекался и утром со свежей головой встал. Само собой, потом всё проверишь.
— Страдалица ты наша! Радеешь за светлое будущее!
— Да нет, мам, не надо. Зачем глаза портить и за полночь просиживать?
— Никакой порчи. Я вытащу стекло из серванта, положу на подлокотники двух кресел, а под него — лампу. Она запросто два листа просветит — и глазам легко, и с размерами не сверяться постоянно.
— Да всё равно устанешь! Я сам!
— Ну зачем сам? Отдохни, если сегодня уже наработался. У меня ведь скоро каникулы, так что я абсолютно не перетружусь. А ты можешь спокойно рожать свои гениальные замыслы, не распыляться на пустяки.
— Да ладно тебе! Уж «гениальные»…
— А почему и нет? Ведь Марио за тебя сразу ухватился: значит, разглядел. — И Надежда Антоновна, по выражению лица сына угадавшая, что Филипп готов сдаться, закруглилась: — Вот и договорились. Хорошо, что чистые листы с институтских времён остались…
«В конце концов, это разумно, — подумал Филипп. — Не буду отвлекаться — и быстрее разгружу мать, если всё пойдёт как намечено. Обязательно пойдёт: ведь и Марио классный, хоть и гей, но всё равно классный, и кооператив классный, и ресторан классный, а Филипп самый классный и распрекрасный. То-то Лиля завтра удивится точности своих пророчеств. Интересно, а наличие Андрея её огорчит или обрадует?»
На иллюстрации — Андрей.