— Конечно. Света, мы на выход. За чаем последишь?
— Будет сделано. Кстати, Филипп, с тебя тоже теперь шоколадка.
— За мной не заржавеет. Тронули!
На лестничной площадке Филипп начал откровенничать с Лилией в несколько ином ключе, та слушала, замерев в восхищении, забыв про сигарету.
— Так, так. Yes, я угадала! И что этот Андрей — красив?
— Прелестен, и это меня радует, потому что избавляет от мысли о возможности покушения Марио на мою непогрешимость, и тебя не должно огорчать: как ты говоришь, красота плюс красота… какая разница, чья именно…
— Э, не спеши! Не забывай: Андрей не новое увлечение, а насчитывающее… с какого месяца, ты сказал, они знакомы?
— Что-то с лета. Кажется, июль.
— Так, значит, этой любви четвёртый месяц. Мало, чтоб пресытиться, но достаточно, чтоб перестать изумляться и начать поглядывать по сторонам. Ты думаешь, я просто так ещё вчера завела об этом речь: я же видела, как он на тебя смотрел! Он очарован тобой, спору нет, несомненно!
— К твоему огромному сожалению, даже если это и мелькнуло, то он и виду не подал, потому что понял, что с этим подъезжать ко мне — дело безнадёжное. И во-вторых, у этого прелестника Андрея достаточно цепкие коготки, и он не собирается никому отдавать своего Марио.
— Что у самого Марио только усилит желание отдаться, так как действие всегда рождает противодействие.
— «Отдаться»? Как ты конкретна! А если наоборот?
— Я за универсалов. И ты его, и он тебя.
— И гроб для всех твоих надежд.
— Поживём — увидим.
— Ты лучше скажи, что мне матери подарить. Она за меня так обрадовалась, что по собственной инициативе начала чертежи перечерчивать, засиделась за полночь.
— Аа… а что она любит? Ну, из одежды? Ангорку любит?
— Это с тонким ворсом?
— Ну да, вот на Свете, например. А если процент ангорки большой, так она вообще как облачком окутывает.
— Тогда надо что-то тёмное. Мама полновата, на 48-й потянет.
— Так я позвоню сейчас Вале, которой вчера звонила и про ламу спрашивала. У неё должно быть, в перерыве и махнём. Деньги при тебе?
— Да, а на сколько это потянет?
— Ну, джемпер или кофта — двести-двести пятьдесят, зависит от процента ангорки и от страны, но Валя — человек серьёзный, Индия у неё не водится.
— Договорились. А что насчёт вчерашних обещаний?
— Филипп! Ну будь серьёзен! Голову на плечах имей! Сначала работа, а постель никуда от тебя не убежит.
— И теперь ты так каждый день будешь говорить?
— Да, до утверждения эскизов, а потом уже и баловство.
— Вот жадина!
— Я не жадина — просто смотрю чуть дальше. Будешь бегать за своим членом — никуда не успеешь и ничего не добьёшься, а сейчас как раз тот случай, когда быка надо брать за рога, а не бабу за задницу. Понял?
— Понял, понял, только мне кажется, что для Марио, возымей он на меня виды, ты бы сделала исключение.
— Конечно, это же не отход от темы, а, напротив, глубокое познание тайн строительства, — Лиля изобразила какое-то полуфривольное движение, — причём взаимное. Ну ладно, поехали назад: позвонить надо, да и чай хочу.
Филипп только покачал головой.
— Заметила, как Марина осерчала? Сегодня пуще вчерашнего…
— Это мелочи жизни. Да, и на свидания с ней тоже пока время не трать.
— И не собираюсь, даже обидно, что она в Марио всякие гадости готова увидать.
— Вместе с Лидией Васильевной. Каждый мыслит по степени своей испорченности.
Они уже поднялись на второй этаж. Оправив платье, Лилия вошла в кабинет и сразу же направилась к телефону.
— Валя! Спасай одного красавца! Ему срочно нужна ангорка на женщину — тёмных тонов, 48-го размера, пошукай там у ваших, только с условием, чтобы можно было отдать обратно, если не подойдёт. Устроишь сегодня? Серьёзно? Мм, мася, — Лиля чмокнула в трубку. — Тогда мы в перерыв и завалимся. Жди! — и уже Филиппу: — Вот тебе и неудобства богатства: наш обед переносится на час.
— Вы хотели сказать: «На два»? — холодно поинтересовалась Марина.
— «Переносится на час» значит, что к часу прибавляется ещё час и получается два. По-моему, подсчёт слишком примитивен, чтобы придавать этому внимание. — Лиля пожала плечами и углубилась в работу.
К часу, когда за вышедшим с Лилей Филиппом закрылась дверь, Лидия Васильевна принялась возмущаться на полюбившуюся со вчерашнего дня тему: