Послав всех женщин к чёрту, Филипп переключился на мысли о Марио в целом и о предстоящем вечере в частности. Наверное, сегодня Марио прибудет в каком-нибудь шикарном с иголочки костюме, из-под рукава пиджака которого ровно на четыре миллиметра — ни миллиметром больше, ни миллиметром меньше — будет сиять безукоризненная рубашка. Филипп тоже не ударит в грязь лицом, надо только потормошить мать, чтобы выглядеть соответствующе… Приличный костюмчик у него есть, а если они за кем-нибудь небезуспешно приволокнутся, то все плоды достанутся ему, Филиппу. Интересно, много новых песен выдаст Макаревич?
Находясь рядом с Марио или думая о нём, Филипп неизменно испытывал умиротворение и спокойствие. Стоя рядом с ним — плечом к плечу или мысленно — он ощущал себя благополучным, состоявшимся, успешным, значительным, а опека Марио — лёгкая, ненавязчивая, чуть заметная — рождала чувство уверенности в себе, в будущем, защищённости — словно стены, воздвигнутой материнской заботливой рукой. Филипп уже вошёл во вкус: ему нравились шикарный обед в дорогом ресторане, подобострастные улыбки обслуги, льстивые слова официантов, билеты на дефицитные концерты, поездки в машине, восхищение окружающих. Марио его ценил: за это говорило хотя бы то, что он к нему не приставал, и сегодняшний вечер снова докажет это. Марио его уважал — и Филипп цеплялся за него, зная, что второй такой доброй, мудрой руки в его жизни больше не будет. Филиппу повезло — он схватил эту удачу, и теперь надо было только удержать её.
— Здорово вывернулся! — говорила ему Лиля в перекуре. — Самый неубедительный и самый действенный довод! Так безапелляционно: «Моё упрямство сильнее твоего» — и вопрос исчерпан.
— Я сначала отнёсся к твоим словам поверхностно, не придал значения, но после того, что она устроила, понял: это не пустые страхи. Хорошо, что пронесло, но на будущее надо быть начеку. Эх, здорово, что завтра праздник, да ещё перед выходными! И начинается с концерта, а последующее продолжение… — Филипп сграбастал Лилю в охапку, предпочитая дела словам.
— Да подожди, немного осталось. Меня больше интересует, как сегодня вечером будет вести себя Марио.
— Уверен на сто процентов, что прилично, выдержанно и, кстати, что немаловажно для тебя, благонравно: флирт с девицами исключается.
— А с тобой? Ты убеждён, что Андрей действительно простужен?
— Ну да! Если бы у Марио на уме было что-то ведущее к постели, он бы пригласил меня не на Макаревича, а на дачу с шампанским и порнухой на видео для завода…
— Нет, это слишком прямолинейно. Я бы на его месте очаровывала тебя всё больше и больше, совмещая это с ненавязчивой переориентацией.
— И сегодня этого не будет, и завтра я докажу тебе обратное…
— Да, похоже, что твоё упрямство сильнее не только Марининого, но и моего. Всё-таки не забудь, что капля камень точит и надежда умирает последней.
— Я не понимаю, с чего ты взяла в голову, что Марио в меня влюблён и рано или поздно начнёт действовать?
— Потому что это прекрасно, это мне нравится, и я не собираюсь отказываться от своих ожиданий! Вот уеду я — и с кем останешься? С этой Мариной или подобной ей, со случайными девками на пару часов, с поиском богатой наследницы с мерзейшей физиономией? А Марио — красавец, успешен, умён! Вот это — будущее…