Часть IV. ВЫХОД В СВЕТ. Глава 1. ФИЛИПП КРАСУЕТСЯ. ЛИЛЯ РАЗМЫШЛЯЕТ
После праздников Филипп заявился на работу в новой прекрасной кожаной куртке. Надежда Антоновна, тронутая вниманием сына и посчитавшая, что к Новому году цены только взлетят, решила не откладывать с подарком и вручила сыну так долго лелеемую и наконец осуществлённую мечту. Теперь Филипп мог спокойно гарцевать рядом и на равных с Марио.
— Ого, ничтяк обновочка! И цвет шикарный: как раз под наши дивные глазки и волосы! — восхитилась быстро всё рассмотревшая глазастая Света. — Маман преподнесла?
— Точно, своеобразный реверанс за ангорку, только в пару раз дороже.
— Если не больше, — оценила Лиля. — Теперь готовься к ответному в конце декабря. Я думаю, парфюмерия или что-нибудь из золота. Сейчас лёгкие кольца в моде и камни соответственно, по бюджету это не должно ударить слишком сильно. Твоя мама изумруды любит? Какого цвета у неё глаза? Свет, смотри, какой замочек классный и зубчики крупные. Утепление есть? Ага, здорово. Теперь покажи кармашки.
Упоминание об изумрудах больно резануло Марину по уху: эта дрянная Лилька вечно устраивает ей гадости своим мерзким языком! Марина все праздники просидела дома в таких расстроенных чувствах, что не могла придумать ничего внятного и отложила планы личного обогащения на будущее, а пока ещё продолжала горько оплакивать глупо улетевшие деньги. Филипп повертелся перед женщинами и перед зеркалом, снял куртку, аккуратно повесил её на вешалку, а вешалку нацепил на крюк одёжной полки.
— Прекрасное качество, а цвет вообще потрясный: тёмно-мышиный, так идеально к глазам… — не успокаивалась Света. — Марина, а ты что молчишь? Неужели тебе не нравится?
— Очень нравится. Поздравляю. Красуйся теперь перед Марио.
— Какой сухой комплимент! Марина, ты сегодня без пирожных? Ой, чуть не забыла! А как концерт?
— Великолепно. Первый, без фонограммы, нового много. Конечно, и старая классика: «Поворот», «Костёр», «За тех, кто в море»…
— Обожаю «Костёр»: такие гитары… Лильандревна, а вам что по душе?
— Да всё из «Души». Смотрели? В 82 году, кажется, крутили в кинотеатрах.
— У, а я ещё по телеку видела, один раз показывали.
— А сколько грязи на них вылили тогда в газетах! Целую компанию устроили, «Синюю птицу» раскритиковали. Она мне тоже нравится. Филипп, состав у них не поменялся?
— Макаревич на месте и Кутиков…
— Боже, Лилия Андреевна, как вы радеете за посторонних! — прервала Марина ответ Филиппа. — То за идеи Марио, то за состав. Я думала, что с вашим возрастом любовь к «Машине времени» не сочетается…
— «Любви все возрасты покорны». И к лицам, и к музыке, — возразила Лиля, якобы не обидевшаяся на упоминание о своих годах. — Любовь может сочетаться даже с возрастом Лидии Васильевны, тем более подогретая пирожными. Ты употребила «боже», чтобы в этом разувериться? А то хлопот не оберёшься…
— А что вы имеете в виду? — полюбопытствовала Света.
— Мне кажется, что в пирожное, предназначенное для Филиппа, Марина в буквальном смысле вложила столько любви, что она обязательно должна была вызвать ответ в потребителе.
— «В буквальном»? Это как? Написать на маленькой бумажке «люби меня» и запечь?
— Нечто вроде. Под чьим-нибудь мудрым руководством можно пойти и дальше, если не набредёшь на мошенницу. Лидия Васильевна, как вы думаете, Маринин макияж ей сегодня к лицу?
— Одна болтовня, одна болтовня! — прогудела Лидия Васильевна, совершенно не разобравшись в намёках, тогда как Света, напротив, начала о чём-то догадываться. — Брали бы пример с Марины: она уже печатает.
— Ага. Начинается. Действует. Сначала потянуло на похвалы, — заговорщицки понизила голос Лиля.
К великому неудовольствию Лидии Васильевны, троица продолжала болтать, перекидываясь смешками и язвительными, но малопонятными репликами. Марина свой язык прикусила и пыталась собрать воедино все замечания Лили, чтобы определить, как близко она подошла к разгадке и не в прозорливости ли соперницы заключалось постыдное поражение с пирожным на прошлой неделе. Тогда всё становилось на свои места, и за Филиппа можно было приниматься снова, когда злыдня загриппует и будет отлёживаться дома на больничном или, лучше всего, насовсем уберётся в Москву.