— Ну и правильно! Так вернее скопится. — Надежда Антоновна тоже разволновалась, заахала, расцеловала сына. — Вот уже и первый шаг. Это с бронзой, да, и с обоями в гипсе? Ты показывал, помнишь, я смотрела? Действительно, так красиво! Теперь совсем времени не останется…
— И правильно, лучше потратить его на дело, а не по пустякам. Завтра вечером поедем второй сдавать, с деревом. Но Марио!.. Это такая голова, такая кладовая ценных сведений! И как он тонко всё повёл, всё учёл: и психологию, и перспективы, и положение дел! Такие дела сейчас, такие грандиозные сдвиги намечаются… И переоценка ценностей, и рубли, и валюта, и торговля. Готово? Присядь, присядь, сейчас всё расскажу.
Филипп ел, обжигаясь вкусным супом, ораторствовал, перескакивая с результатов на новости и обратно. Сегодня он был на коне, он был победителем, и как это здорово, что мама рядом, всё понимает и тоже сияет! Всё, всё у него получится, он справится, организует, доведёт до конца и начнёт новое! Может, и сам через год-два отпочкуется, заведёт собственное дело…
— Ну, об этом пока рано говорить. Ты за Марио держись: у него и связи, и дело на мази, и сам умён, оборотист, сообразителен: знает, куда ветер дует…
— Да, конечно, пока с ним, так вернее.
— Так ты всецело от Марио зависишь?
Вопрос Александра Дмитриевича прозвучал резким диссонансом среди общего тона разговора; Филипп поднял на отца удивлённые глаза:
— Разумеется, я от него завишу.
— Значит, всё это на девяносто процентов — дело на его усмотрение и настроение и только частично касается непосредственно мм… производства и твоих изысканий?
Филипп насторожился: что-то подобное он слышал от Лилии, и если о причинах отцова холодка можно было догадаться, не долго раздумывая, то у Лилии эти причины напрочь отсутствовали.
— Завидовать своему сыну — где это видано… — безнадёжно махнула рукой Надежда Антоновна. — Был бы порасторопнее — сам бы устроился примерно так же.
— И тебе встречное: много ли заработаешь частными уроками по непрофильному предмету? Я же имел в виду следующее: твои придумки — просто хороший вкус и немного фантазии, не ах какие сложнейшие космические расчёты, и, потом, если всё это подлежит тройной проверке, ты становишься лишним звеном.
— Это неверно, — возразил Филипп. — Придумать несложно, но клиенту свои мысли не передашь, он должен увидеть их хотя бы на бумаге, их надо разрисовать и расчертить, а на это требуется время. Относительно проверки то же самое: у Марио полно дел, кроме отделки. Он и сам зашивается, и виделись мы не особенно часто, если припоминаешь. Все работы отделкой не заканчиваются. Оборудование, материалы достать, качество проверить, ограды возвести, асфальт уложить — не будут же собственники перед тем, как войти в дом, сапогами грязь месить на улицах: вон сейчас австрийской паре сто сорок госцена…
— Ты что?! — изумилась Надежда Антоновна, на время сбросив гримасу презрения, относившуюся к тугоумию мужа.
— Ага, но ты не волнуйся, дай время — экипируем.
— Ой нет, нет, меня оставь, только на себя, ты и так уже…
— Поэтому Марио полагается на меня, потому что доверяет. Я знаю объёмы и производительность труда, он же меня не на улице подобрал. Конечно, доля удачи в этом есть, и большая, но и до встречи с ним я не зря торчал в нашей конторе: сметы, расценки, аренда, темпы исполнения — всё это я держу в голове, а ему это нужно. Кстати, мам, в ближайшее время мне частенько придётся пораньше вставать и попозже приходить, я уже не буду специально звонить, а ты не волнуйся, если вдруг задержусь.
— Хорошо, но ты не устанешь? — забеспокоилась Надежда Антоновна.
— Да нет. В крайнем случае больничный оформлю, Марио поможет, у него в поликлинике знакомые.
— Господин Марио — переодетый принц, — хмыкнул отец. — А в кооператив-то он тебя оформил или ты на общественных началах подрядился, без документов?
— Да зачем это нужно? — равнодушно бросил Филипп. — С бумажками возиться — лишняя обуза. Ну, выпишет он в ведомости какую-нибудь сумму. Десять рублей или что-то подобное. Только налоги даром платить, а стаж мне и так в конторе идёт.
— Да не слушай ты его! Вечно всем недоволен, когда только себя критиковать надо, — возмутилась Надежда Антоновна.
— Но и сам Марио зависит от своего отца, — упорствовал Александр Дмитриевич. — Много звеньев, длинная цепочка — больше риска, что оборвётся…