Глава 6. Наташа
Маша поправилась после родов, но если полнота мне будет к лицу так же, как и ей, то я совсем не против. Токсикоз забрал почти четыре моих килограмма и пока они не вернулись.
— Какая она маленькая! — шепчу, боясь разбудить малышку.
Передаю Ване пакет с подарками для Артемки и Катеньки и раздеваюсь. Маша осматривает меня с ног до головы, но, кажется, ничего не замечает — на мне широкий свитер.
Я быстро мою руки и забираю у Маши кроху. Теплый ароматный комочек у моей груди совершенно неожиданно провоцирует пугающий своей силой взрыв эмоций. Отвернувшись от ребят, я прижимаюсь губами к пухлой щечке и зажмуриваюсь.
Скоро, совсем скоро я возьму на руки своего собственного сыночка! Мое сердце, мою любовь, человечка, ради которого я горы сверну!
— Наташ, где ты была все это время?... — спрашивает Маша, шурша упаковкой от подарков, — Рома искал тебя.
Малышка широко зевает, обдавая мое лицо запахом молока.
— Я в Европе была. Работала в Нидерландах.
— Ты ему не сказала, да?
— Нет.
— Я ему фейс подправил немного, — вставляет Иван, — Надеюсь, обошлось без переломов.
— Вспомни, твой фейс был не лучше, — усмехается Маша, — Ты потом две недели в депо вынужден был отсиживаться.
— Вы подрались? — разворачиваюсь я, — Почему?
— Мы знаем, что случилось, Наташ. Нам знакомые ребята тот ролик прислали.
Кожу лица ошпаривает, а сочувствие в глазах Маши лишь усугубляет испытываемое мной чувство жгучего стыда. Боже, они все видели!
— Он ворвался к нам ещё не до конца протрезвевший. Тебя требовал, — рассказывает ее муж, — В общем, попал мне под горячую руку.
— Вы помирились? — спрашиваю я.
— Да, пошел он! Сука!...
— Нет, не помирились, — поясняет Маша спокойнее. — Ромка потом звонил, но Ваня трубки от него не берет.
Мягко покачивая Катеньку на руках, я иду по комнате. Подхожу к окну, останавливаюсь у комода, на котором составлены семейные фотографии, заглядываю к Артемке.
— Наташ, как вы теперь? Ты его простишь?
— Нет, конечно. Ты простила бы?
— Я с Машкой никогда так не поступил бы! — отзывается Иван с вызовом. — Вот к чему приводят эти ваши тик-токи и шальные деньги!
Усевшись на стул, продолжаю любоваться их малышкой. Такая красивая! Немного похожа на Артема в младенчестве, но губки бантиком — это явно от мамочки. Так интересно посмотреть, на кого будет походить мой мальчик. Если на Березовского, я от этого любить меньше его не стану. Может, даже наоборот. Отдам сыну то, от чего отказался его отец.
— Ты что, развестись с ним хочешь? — спрашивает Маша шепотом, когда Ваня уходит, чтобы включить чайник и порезать принесенный мной торт.
— Да. Если бы он пошел навстречу, нас уже развели бы в загсе.
— Он против?!
— Угу... — целую маленький розовый кулачок и в который раз затягиваюсь сладким запахом.
— И что ты будешь делать? Говорят, он сейчас непростой человек... Мы недавно его интервью на радио слушали.
— В суд подам. Через суд разведут, — заявляю, не чувствуя на самом деле никакой уверенности, что все пойдет так, как я хочу.
— Ох, Наташка! — вздыхает подруга, опускаясь на соседний стул, — У меня просто в голове не укладывается, что вы можете быть не вместе. Я вообще не представляю вас по отдельности! Вы же как одно целое всегда были!
— Вот именно, Маш, были!... Все изменилось, Рома давно другой, я — наверное, тоже.
— Но вы же так любили!... — восклицает она, но, к счастью, в этот момент в комнату возвращается ее муж с чашками и тортом.
Пока Маша разливает чай, Ваня забирает у меня дочку и, склонившись, покрывает ее личико частыми короткими поцелуями. К переполняющему меня умилению добавляется похожее на белую зависть чувство.
У моего малыша таких моментов не будет. Он не будет спать на груди у отца, пока я хлопочу по дому, потому что Березовский потерял это право.
Будет он от этого страдать или нет, я не знаю. Подозреваю, что не особо. Рома не был готов к детям тогда, а уж теперь, когда в его жизни появился фонд, карьера политика и выгодные сотрудничества — и подавно.
Я провожу у ребят ещё около двух часов, а затем возвращаюсь в квартиру Дениса и вырубаюсь, так и не дождавшись его. Он часто приходит домой сильно за полночь.
Слышу сквозь сон, как он гремит посудой на кухне и негромко посмеиваясь, говорит с кем-то по телефону. В какое-то мгновение реальность и мои воспоминания сливаются, и мне начинает казаться, что я в нашей старой однокомнатной квартирке, что сейчас, тихо скрипнув, откроется дверь и в комнату войдет Рома. Ляжет рядом и прижмется к моей спине.