Меня ещё вело, на кухню я шла, придерживаясь о стену коридора. Эля разделась и догнала меня, опередив немного, первая отыскала штопор и достала бокалы. Разливая рубиново-красное вино, Эля начала разъяснять мне ситуацию издалека.
— Семенову Маргориту помнишь? С веснушками такая.
— Да, папа общался с её отцом, но у нас дружба как-то не сложилась. Она немного странная.
— Ну да. Есть небольшой сдвиг по фазе. Но это не суть. — Эля подала мне бокал с вином и присела рядом за стол, — Семенов, настойчиво пытается дочурку свою Русу сосватать. Не мне тебе объяснять, что означает такой выгодный брак.
Сердце пропустило один удар, словно я в яму глубокую провалилась, а потом заколотилось в грудь, навылет.
— Каким боком тут я? — онемевшими губами пригубила некогда любимое вино, совершенно не ощущая сейчас его вкуса.
— Тася, это фиктивный брак. Но это, вообще, ничего не значит, он сам тебя на эту роль хочет, сам предложил и просил с тобой договориться! — радостно завопила подруга, пролив от восторга вино на стол и своё светлое платье.
— Давай содой. — бросилась к шкафчику, швырнув на стол салфетки.
— Забей! Ты слышала? Это твой шанс, Рус женится на тебе, а это непросто мелькать в нашем доме. Понимаешь?
Я ничего не понимала сейчас, кроме того, что Руслан сам вспомнил про меня и хочет, чтоб я ему помогла.
— А замуж если выйти, то это с Русланом жить придётся да? — даже дружба с его сестрой, не позволяла мне видеть его каждый день, а мне хотя бы видеть его.
— Ну да. А как? Нет ну бывают, конечно, гостевые браки, но родители этого не поймут, да и Семёнов от Руслана может не отстать. Тася, давай ты подумаешь, а завтра вечером встретимся с Русланом и всё обсудим.
— Что тут думать? Я согласна. Господи, я не могу поверить. — приложила ладони к горящим щекам.
— Сама в шоке, но, помнишь, я тебе говорила как-то, что мы породнимся? Ну вот. У меня чуйка на такие вещи. Совместишь приятное с полезным, разберёшься с долгами.
— Да у меня долгов-то и не осталось вовсе. Я же дачу продала, оказалось, на меня была записана. Конфисковать её не смогли и серёжки с бриллиантами. Те, что на мне были. Как-то упустили их из виду. Так что я никому ничего не должна. — призналась подруге, хотя я особо её не посвящала в свои проблемы с долгами, оставшимися от отца, но она и так была в курсе.
Когда твоё грязное бельё полоскают чуть ли не все средства массовой информации, в курсе твоих проблем будет даже соседский французский бульдог Торик.
— Ну Руслану об этом знать необязательно. Главное, чтоб он сразу не раскусил тебя. А то я его знаю, поймёт, что ты влюблена в него как кошка, свернёт лавочку. Делай вид, что ты за деньги, пока он тоже по тебе не поплывёт. А он поплывёт! — резонно заметила Эля, и протянула бокал, чтоб чокнуться, — За молодожёнов.
— Фух! — выдохнула, — До дна! — звон стукнувшихся бокалов отозвался радостным трепетом в душе.
Эля осталась у меня ночевать, она уже давно спала без задних ног, когда я не могла сомкнуть глаз. Вся в сладких мечтах, о том, как смогу не только видеть Руслана каждый день, но даже смогу его держать за руку, наверняка целовать...для начала на публику, под крики горько, но всё же целовать. Дальше мечтать было страшно, но спящей с любимым в обнимку я себя тоже представила.
Не выспавшаяся, но совершенно счастливая, утром я сидела на кухне, и попивая кофе, наблюдала за Эльвирой. Та с упоением записывала в своём ежедневнике список дел на сегодня.
— На, пятку себе порежь. — внезапно приказала подруга, и положила рядом со мной ножик для масла, даже не глядя на меня.
— Что прости? — опешила, потому как вид у Эли был вполне серьёзный, а значит она не шутила.
— Ты слишком светишься. Твоя довольная моська всё испортит. У тебя на лбу написано, что ты на седьмом небе от счастья. Порежь пятку, и выбери самую неудобную обувь. Чтоб жизнь тебе раем не казалась.
— Не стану я ничего резать. — бросила ножик в мойку, — Дай порадоваться, к вечеру скисну, обещаю! — пообещала, хотя была не уверенна, что смогу.
— И сколько бы он тебе денег ни предложил, торгуйся и проси больше. — строго велела Эльвира, вписывая уже двадцатый пункт.
Она сейчас выглядела важней, чем сам президент. Такая концентрация, словно решается не судьба двух людей, а как минимум дело государственной важности. В этом была вся Эльвира. Обычно лёгкая, добрая и весёлая, она могла в мгновение собраться и стать даже жестокой, если это необходимо было для того, чтоб дело выгорело.
— А если он сразу предложит много? Руслан знает, какие у меня были долги?