— Здорово сын! — папа протянул мне руку для приветствия, потом осекся и быстро убрал в карман, — Как ты? — на этот вопрос я лишь кивнул, мол терпимо. — Расскажешь, куда так торопился, что чуть на тот свет не отправился? — в его взгляде был нескрываемый укор и сейчас я его понимал.
Пусть я даже не видел ещё собственной дочери, а одно осознание того, что она есть, заставляло волноваться.
— Тася нашлась, и она пропала, ты должен поехать туда, адрес, сейчас вспомню... — я напряг мозги и попытался вспомнить адрес, по которому ехал, но в голове было пусто.
— Я не видел, был у врача, но Тася была здесь. — от этих слов испытал одновременно радость и тут же страх.
Радость оттого, что нашлась, даже приехала, значит, у неё всё хорошо и не страх уже, а нежелание, чтоб видела меня таким куском мяса.
— Мать с Элей как раз поехали к ней. Что же случилось? — спросил отец, и он не в целом, а про конкретный момент.
Про Тасю он уже всё знал. Мне мало было Эльвиры, да и она меня не смогла бы так понять как папа, поэтому в один из тяжёлых дней я всё ему рассказал. Поддержки я от него не получил, кроме слов о том, что я дурак, не услышал ничего, но стало проще и легче.
— У меня, оказывается, дочь есть. Вероника. — это признание далось с трудом, а отец лишь вздохнул.
— Что врачи говорят? Приходил тут один, втирал, что всё прекрасно. — спросил у папы, после тяжёлой тишины, а он смотрел куда-то в сторону.
— Да у тебя всё прекрасно, ты поправишься. Одного только не вылечить... — задумчиво произнёс отец.
— Чего? — я уже представил, как проваляюсь остаток жизни лепёшкой на койке, хотя отцовские слова, что я поправлюсь в эти представления не вписывались.
— Кретинизм. Ты кретин сынок.
После этих слов, папа похлопал меня по плечу, разнося по всей левой половине тела жгучую боль, и вышел из палаты. Следом снова притащилась медсестра, только уже другая. Суровая тётка, которой я и возразить не мог, только глаза закрыл, чтоб не видеть этого всего. И вообще был бы рад, если б мне вкатили наркоз. Перетерпеть боль было легче и проще чем её унизительные процедуры.
После ухода медсестры я глядел в потолок и ждал маму с Эльвирой, хотел у них всё выяснить про Тасю и про дочь.
Лежал так думал, представлял какая она, моя девочка, наверняка похожа на Тасю. Почему-то видел такую светловолосую маленькую Искорку. А главное, пытался понять, почему же Тася её скрыла от меня. Не думал, что получу на этот вопрос ответ так скоро.
Сестра без всякого приветствия влетела в палату словно ведьма, ей только метлы не хватало, думаю ей бы меня и отлупила.
— Признайся, ты говорил Тасе про ребёнка?! — Эля была явно не в себе и несла что-то невнятное.
— Я не понимаю о чём ты. Я о Веронике узнал... какое сегодня число?
— Двенадцатое.
— Десятого я узнал.
— Тася сказа что скрылась и скрывала ребёнка, потому что ты ей угрожал! Ты ей угрожал, что убьёшь, если она забеременеет! Это что правда?! Ты так сказал?! — Эля натурально ревела, неся этот бред, а я не знал, что сказать и сделать.
Напрягать память и вспоминать, что я конкретно сказал Тасе два года назад было бессмысленно, как и отрицать, что не говорил такого.
— Я столько всяких гадостей ей наговорил, всего и не вспомнить. — практически признался в том, что говорил, хотя сам я этого не мог себе представить.
Не помнил, что говорил такое, вообще, разговор о детях не припоминал, даже в мыслях не было, но и Тася бы врать не стала.
— Скотина! Ты! Как ты мог такое ей сказать?! Про ребёнка! — тут Эля накинулась на меня.
Пощёчины сыпались на моё лицо градом, сам не понял как, но смог, перехватил Элины руки.
Радости только от такой возможности никакой, вся стёрлась словами сестры.
— Какое?! Что ты несёшь-то? Я про ребёнка узнал случайно. Няня позвонила и сказала, что Тася пропала, я по адресу к ребёнку и ехал! Не доехал, как видишь! — проорал трясущейся от рыданий сестре, как всё было.
— Ты сказал Тасе, что удушишь её и...и ты сказал, что удушишь ребёнка! Щенка! Ты так сказал! если она забеременеет, а я не знала! Она просила помощи, привезти ей таблетки. Я не знала! Не знала, что ты такая скотина! — Эля пыталась ещё меня поколотить, но я из последних сил сдерживал её попытки. — Я думала, что если Тася забеременеет всё поменяется, вы перестанете друг другу врать и самим себе! Ненавижу тебя! — проорала Эля в конце своей бурной речи вырвалась сама, случайно вырвала капельницу из моей руки и бросилась вон из палаты.
Меня словно в жаровню подкинули. Пекло так, что взмок.
22
Таисия