Она села со мной рядышком и приобняла меня за плечи. И я с сухим всхлипом уткнулась в это плечо.
Пятнадцатая глава
Свекровь реально осталась с нами, и я была ей благодарна за это. Не знаю, что она сказала Игорю, но он, хотя и был в доме, больше работал у себя или занимался с Асей. Но ко мне с разговорами и разбирательствами не лез.
И это было благо. Смысл говорить? Переливать из одного пустого сосуда в другой. Игорь не признаёт измены. А я уже ему не верю.
Я будто отдалилась ото всех. Не готовила еду, почти не занималась ребёнком.
Но и окончательно впасть в депрессию мне не давала Алла Николаевна. Она теребила меня. Расспрашивала о моей маме, о том, почему она не живёт в Москве, хотя любит этот город. Вернее очень любит тот комфорт, который предоставляет Москва. Удобство. И при этом поселилась практически в деревне, в жарком и непривычном климате. Или мы говорили о моём отце и о причинах его ранней смерти.
Я почти не оставалась одна в эти дни. Но и наедине с Игорем свекровь меня тоже не оставляла.
А ещё мы с ней вдвоём очень много гуляли, поручая дочку заботам мужа. То на лыжах по нашему лесу, пробираясь по заснеженным полянкам, останавливаясь чуть ли не у каждой ёлки полюбоваться красавицей. То просто пешком по посёлку.
На новогодние праздники погода радовала зимней сказкой.
Было щемяще-нежно рано утром, пока ещё не ушёл предрассветный туман, пройтись до магазинчика мимо красавицы-берёзы, что росла у соседей рядом с забором. Она выкладывала свои тоненькие веточки, одетые в ледяные крошечные чехольчики, за кромку этого забора, будто приветствуя меня чуть слышным перезвоном берёзовых морозных колокольчиков.
Алла Николаевна своим присутствием в нашем доме создала воздушное пространство. Стало легче дышать дома.
Эти дни явились для меня небольшой передышкой. И давление, напряжение происходящих с нами изменений немного отпустило, позволяя чуть приподняться над ситуацией. Охладить сердце и вспомнить о том, что у меня есть голова.
Конечно, я понимала, что на предстоящем вечере обязательно будут провокации. Я чувствовала: не зря сжимается пружина. Эта пружина почти на пределе. И вот-вот произойдёт выстрел.
Я вызвала на дом мастеров по маникюру, макияжу и причёске. Не хотела ехать в салон. Всё во мне противилось этому вечеру. Но выглядеть я должна была безупречно. Стильно и дорого.
Поэтому и платье, и украшения, и макияж – всё на максимально высоком для меня уровне. Единственно, туфли к платью мне отчего-то немного жали. Некомфортно сидели на ноге.
Но бегать или танцевать я не планировала, а красиво постоять или плавно походить в них я два-три часа смогу без проблем.
Игорь нервничал. Ощутимо. Было видно, что собирается он на этот приём как на битву.
Когда я вошла, уже одетая и причёсанная к нам в комнату, он вздрогнул, увидев меня в зеркале, и залип, сияя глазами. Мы постояли немного так, переглядываясь сквозь холодную зеркальную гладь. Я не выдержала первая:
– Мне нужно достать из сейфа украшения.
– Помоги мне, – он повернулся и подал на протянутой руке свой галстук.
Я подошла ближе и, приподнявшись на цыпочки, перебросила тонкую шёлковую змейку на шею мужу. Застыла, вдыхая знакомый запах. Сердце подпрыгнуло к горлу.
Я сглотнула, замечая, как расширились его зрачки, дрогнувшим пальцами справилась со своей задачей и отступила на шаг.
Быстро отвернулась от мужа и шагнула в сторону сейфа.
Когда я вернулась к зеркалу с подаренным им на этот Новый год дорогущим колье, Игорь встал за моей спиной и попросил:
– Позволишь?
Его пальцы коснулись моей шеи, и я закрыла глаза, не в силах видеть в зеркале его взгляд, свой взгляд и нас вместе.
Но предательские мурашки поскакали по позвоночнику, и запылало огнём то место, где до сих пор лежали пальцы мужа.