— Слушай, Кать… А поехали на море? Я отпуск не догулял.
Теперь офигеваю я. У них что, с Яной мысли сходятся?
— Поехали! — соглашаюсь, не раздумывая ни секунды.
Глава 19
…Мы едем на юг. Мишка уверенно рулит одной рукой, вторая лежит у меня на колене, и это простое прикосновение заземляет, успокаивает, говорит без слов: «Все хорошо, мы вместе!».
За окном мелькают поля, леса, города, и я чувствую, как с каждым километром, уносящим меня прочь от прошлой жизни, я сбрасываю с себя старую, тесную кожу. Кожу послушной жены, удобной невестки, вечно уставшей женщины.
Потом мы меняемся. Миша откидывается на спинку кресла, и засыпает, а я веду наш корабль любви к морю.
Ночуем мы в гостиницах, хотя Миша хотел в машине. Но я знаю, это опасно — можно привлечь внимание грабителей, или просто хулиганов. И настаиваю на своем.
Все расходы делим пополам — перед поездкой я взяла отпуск, и получила отпускные.
…И вот оно. Море. Мы выезжаем из-за поворота, и оно распахивается перед нами — огромное, живое, дышащее, ослепительно синее под горячим солнцем. Я вдыхаю соленый воздух и чувствую, как он наполняет легкие до самого дна, вытесняя всю городскую пыль и застарелую тоску.
Наш номер в гостинице — небольшой, уютный, с огромной кроватью и белыми стенами. А главное — с балконом, выходящим прямо на море. Мишка бросает сумки у порога, подходит ко мне, стоящей у перил, обнимает сзади и утыкается носом в мои волосы. Мы молчим и смотрим, как волны лениво накатывают на берег…
…Дни сливаются в одну сплошную, тягучую, сладкую патоку счастья.
Утром просыпаюсь от солнца, пробивающегося сквозь неплотно задернутые шторы, и от запаха кофе. Мишка и кофе ужу ждут меня на балконе.
Мы пьем бодрящий напиток, и едим купленные на местном рынке персики… Сок течет по моему подбородку, и пачкает красивый пеньюар, купленный мною на том же рынке за бешеные бабки… Чуть ли не треть своих отпускных отдала.
А потом мы видели такой же в магазине женского белья, в двое дешевле…
Мне было неловко, что я такая дурочка. А Мишку моя глупость рассмешила…Игорь бы меня сожрал за такие траты и такое головотяпство. А Киселев просто посмеялся.
Мишка вытирает мое лицо салфеткой, и говорит:
— Вот ты…Фрукты что ль никогда не ела? Как маленькая!
Потом мы идем на пляж. Горячая галька обжигает ступни. Я больше не прячусь за парео, не втягиваю живот — знаю, что красивая, и знаю, что горячие южные мужчины смотрят мне в след.
Я иду к воде, и мне все равно, кто и как на меня глядит. Мишка смотрит. И в его взгляде столько восхищения, столько нежности, что я чувствую себя самой желанной женщиной на всем этом побережье.
Мы плаваем до изнеможения, барахтаемся в волнах, как дети. Он ловит меня, поднимает на руки, и соленые брызги летят во все стороны. Его губы, соленые от морской воды, находят мои.
Днем, когда солнце стоит в зените, мы прячемся в прохладе номера. Любим друг друга — лениво, неторопливо, а потом засыпаем, обнявшись, под гул кондиционера.
Вечером гуляем по набережной. Узкие улочки, увитые виноградом, запах жареной рыбы и кипарисов. Он покупает мне сладкую вату, и я, сорокапятилетняя женщина, иду и ем это розовое облако, чувствуя себя абсолютно счастливой.
…Мы сидим в маленьком кафе, пьем холодное белое вино и смотрим, как солнце тонет в море, окрашивая небо в невероятные оттенки оранжевого, розового и лилового.
— Счастлива? — тихо спрашивает он, накрывая мою руку своей.
— Очень! — выдыхаю я.
Вечером, после душа, я стою перед зеркалом. Моя кожа стала бронзовой, волосы выгорели на солнце и вьются мягкими прядями. В уголках глаз — сеточка мелких морщинок… А глаза… Они блестят. Смотрю на свое отражение и больше не вижу в нем замученную тетку. Я вижу красивую, наполненную женщину. Это я. Настоящая я.
Мишка подходит сзади, кладет подбородок мне на плечо.
— Самая красивая на свете! — говорит он, глядя на наше отражение.
Он говорил это уже сотни раз. Или тысячи. И, я знаю, скажет еще миллион раз. Но, каждый раз для меня как первый. Каждый раз от этой фразы перехватывывает дыхание…
Какие же это нужные и важные слова.
Обычно, по вечерам мы или сидим на балконе своего номера, и просто болтаем. Или гуляем по вечернему городку, или ходим купаться в теплое ночное море.
По ночам мы шалим, как подростки — плаваем совершенно голые, и занимаемся любовью в море. Какое шальное, пьянящее наслаждение — ласки сильного нежного мужчины, и, одновременно, объятия теплого, сильного и ласкового моря…
И нам все равно, если нас кто-то увидит. И страшно, что нас кто-то увидит.