— Не надо!
Он не останавливается, пытается обнять меня, притянуть к себе.
— Да ладно тебе…
Отталкиваю его изо всех сил и хватаюсь за ручку двери. Заблочено!
— Отвези меня домой! — ору в панике.
Он отстраняется.
Смотрит на меня с нескрываемым удивлением и досадой.
— Ты чего такая дикая? — в его голосе звучит недовольство.
— Вот такая!
Он смотрит на меня еще секунду, потом хмыкает и заводит мотор. Всю дорогу до моего дома мы едем в молчании. Он даже не смотрит в мою сторону.
Останавливаемся у подъезда, он говорит равнодушным голосом:
— Созвонимся!
Вылетаю из машины, не сказав ни слова, и бегу к двери. Слышу, как его машина с визгом срывается с места.
Забежав в квартиру, запираюсь в своей комнате, падаю на кровать, и рыдаю в подушку. Какая же я дура! Идиотка!
Я ни с кем еще не целовалась. Ни разу. Мне восемнадцать лет, но я все еще ребенок. Я понимаю удивление Игоря. В наше время, время свободы и вседозволенности, это кажется дикостью. Многие восемнадцатилетние девочки — не девочки. У Ленки уже второй парень, с которым она спит, а Светка встречается со старым дядькой, которого называет «папиком», и который дает ей деньги.
Ониэто открыто обсуждают, смеются, делятся опытом. А я стою в стороне и чувствую себя пережитком прошлого, каким-то музейным экспонатом. Наверное, сказывается мамино строгое воспитание: «Катя, главное для девушки — честь», «Катя, будь скромницей». Я и была. И вот результат — парень, который мне нравится, считает меня дикаркой.
Всю следующую неделю хожу, как в воду опущенная. Теперь он точно больше не позвонит. Никогда. Я сама все испортила.
Но в субботу, когда я уже отчаялась и мысленно похоронила свои мечты, телефон снова зазвонил.
— В кино пойдешь? В «Октябре» «Крепкий орешек» показывают.
Я не верю своим ушам.
— Пойду! — отвечаю, боясь дышать.
В кинотеатре мы сидим на последнем ряду. В зале темно и шумно. На экране Брюс Уиллис спасает мир. Игорь сидит рядом, и я чувствую тепло его плеча. Но он не делает ни единой попытки дотронутся до меня. Даже когда наши руки случайно соприкасаются на подлокотнике, он тут же свою убирает. Он больше не пристает. Не лезет с поцелуями, ни в кинотеатре, ни в машине.
Я уже не против, мне уже хочется, мне уже интересно — как это?
Но Игорь не пристает, а сама я, конечно, не решаюсь.
Глава 7
Весна в том году была суматошной и нервной. Приближались выпускные экзамены, от которых зависело все — поступлю я на филфак, или отправлюсь в ПТУ на швею-мотористку, как пророчила мне наша злая математичка. Я ночами корпела над учебниками, исписывая тетради формулами и датами, и переживала так, что почти перестала есть и спать.
Но не только экзамены трепали мне нервы. Последнее время мне буквально не давал проходу Мишка Киселев. Вообще-то, Кисель доставал меня все десять лет нашей школьной жизни.
В начальных классах он безбожно дергал меня за косички. В средних — прятал мой портфель и обзывал то «тощей селедкой», то «бараньей ногой», что было особенно обидно, потому что ноги у меня были как раз очень даже ничего. Я его ненавидела, жаловалась на него всем подряд, и даже пару раз пыталась подраться, но он был слишком сильным, и все заканчивалось моим унизительным поражением и слезами.
А в десятом классе он вдруг решил, что я — его девушка. Просто решил, не удосужившись спросить моего мнения. Это было странное и навязчивое «ухаживание». Кисель провожал меня до дома, просто молча плетясь в паре шагов сзади, как верный, но немой телохранитель. На переменах ходил за мной хвостом по всей школе. В столовой беззастенчиво садился за мой стол, даже если там не было места, и молча ел свой обед, искоса поглядывая на меня. Один раз Киселев попытался сесть со мной за одну парту, но получил по голове от меня толстенным томом «Войны и мира». Удар, видимо, был убедительным, потому что после этого он смиренно сидел сзади, «от греха подальше».
А еще он отгонял от меня всех потенциальных кавалеров. Стоило какому-нибудь парню подойти ко мне с любым невинным вопросом, как из-за моей спины вырастала мрачная фигура Киселя, и вопрошающий, споткнувшись на полуслове, ретировался. С одной стороны, это было мне на руку. Зачем мне эти школьные ухажеры, когда у меня есть Игорь? Пусть мы и встречались редко, раз в одну — две недели, но мы же встречались. Я считала его своим парнем. Считал ли он меня своей девушкой — большой вопрос, но я предпочитала об этом не думать.