– Ты уже опоздала на свой самолет, если только у тебя нет вертолета под рукой, – спокойно заметил он. – В это время дня на дорогах творится черт-те что. Тебе за час никак не успеть добраться до аэропорта.
– Тогда я подожду там и улечу другим рейсом.
– Почему бы не подождать здесь и улететь утренним рейсом, как предложил доктор Эпштейн?
С ним? В его квартире? Наедине? Он с ума сошел?
– Ну уж нет, спасибо.
Ксанти снова попыталась обойти Дэна, но он схватил ее за локоть. Она вырвалась, но его следующие слова застали ее врасплох.
– Что, если я извинюсь перед тобой?
– За что?
Дэн никогда в жизни ни перед кем не извинялся.
– За то, что наорал на тебя в своем кабинете. По поводу того, что больше не имеет никакого значения.
– Не стоит извиняться за то, что высказал свое мнение. Но если ты настаиваешь, мне тоже следует извиниться. Ты прав. Мне нужно было поговорить с тобой прежде, чем делать аборт.
Ложь казалась слишком мучительной, почти что предательством по отношению к крошечной жизни, которую она так сильно жаждала подержать в своих руках. Но так будет лучше, и они смогут наконец избавиться от своих глупых надежд и мечтаний.
– Рыжая, черт подери. Ты не должна извиняться за такие вещи.
Дэн нервно провел рукой по волосам, и его жест вызвал в ее памяти картинку из прошлого, когда они лежали на палубе яхты и ее тело приятно ныло от наслаждения, которое она пережила во время их первой близости.
«Ты уверена, что с тобой все в порядке? Я не сделал тебе больно? Ты такая маленькая и хрупкая…»
– Я понимаю, почему ты поступила так, – продолжил Дэн. – Ты была не готова стать матерью, а из меня получился бы ужасный отец.
Кажется, они пришли к взаимному соглашению, только эта победа показалась Ксанти горькой на вкус.
Ведь она была готова стать матерью. Как он мог сомневаться в этом? Разве он не знал, как сильно она ждала этого ребенка? И с чего он взял, что из него получился бы никудышный отец? Может, все дело в том, что он пережил в детстве и о чем никогда не рассказывал?
Печально, но пора вернуться к действительности. Хватит инвестировать в эту сказку.
Ксанти тогда казалось, что она может спасти Дэна, если поможет ему преодолеть то, о чем он отказывался говорить. И эта сказка осталась в прошлом, которое она только что похоронила, намеренно сказав неправду.
– Мне правда хотелось уладить все мирным путем, – наконец сказала Ксанти.
– Мы так и сделаем, но сначала тебе нужно отдохнуть. Ты отняла у меня пару лет жизни, когда рухнула без чувств в моем кабинете, и ты все еще выглядишь так, словно малейший ветер собьет тебя с ног.
Дэн посмотрел на ее волосы, которые наверняка выглядели так, словно там свила гнездо шиншилла.
– Я чувствую ответственность за то, что случилось, – мягко добавил он.
– Я ведь сказала тебе, я в полном порядке. – Она не могла остаться и снова превратиться в жалкую, бедную девочку, которая нуждалась в его силе, потому что сама была слабой. – И что более важно, ты не в ответе за случившееся.
– Подумай, как следует. Потому что, пока я не подписал эти бумаги, ты по-прежнему моя законная жена.
– Дэн, не говори глупостей. Мы не поженились по-настоящему и не видели друг друга больше десяти лет. И сейчас мы обсуждаем административную ошибку, о которой ты не узнал бы, если бы я не приехала сюда сегодня.
– Кстати, в самом деле, почему ты проделала такой путь вместо того, чтобы послать сюда своего адвоката?
Уместный вопрос, только у Ксанти не было вразумительного ответа.
Дэн провел пальцем по ее шее, опускаясь вниз, к ложбинке между грудей.
Ей следовало оттолкнуть его, но она стояла, словно парализованная.
– Знаешь, что я думаю? – чуть хрипло спросил Дэн.
Ксанти молча покачала головой, хотя знала, что он скажет.
– Мне кажется, ты скучала по мне.
– Не будь глупцом. Я много лет не вспоминала тебя, – бросила она, хотя ее сбивчивое дыхание говорило о другом.
Он многозначительно улыбнулся, и эта его полуулыбка была приглашением согрешить, перед которым ей никогда не удавалось устоять.
– Ты не помнишь, как хорошо нам было вместе? – насмешливо спросил Дэн, коснувшись пульсирующей жилки у основания ее шеи. – Потому что я не забыл.
– Нет, – выдохнула Ксанти, но они оба знали, что это была самая большая ее ложь.
Ей стало трудно дышать, когда Дэн пальцем обвел ее сосок, и его настойчивое и бесцеремонное прикосновение даже через шелк и кружево вызывало в ее теле дрожь.