- О чем это вы? - спокойно спросил он. Премьер-Генетик склонил голову, рассыпая крупные кольца иссиня-черных кудрей:
- Великий, мы говорили о том, что никогда еще жизнь на Ане не была столь лучезарна. Освобожденные от рабского труда, анцы живут для любви, искусства и науки. Небывалых высот в прославлении Великого Импера и ясной Аны достигли живопись, поэзия и музыка. Красивые и счастливые, анцы болеют все реже и живут все дольше... И еще я говорил, Великий,- тут Преген понизил голос,- что врожденная гордость высокородных и первородных, слишком часто уводящая их в сад чести, пагубно сказывается на сохранности генетического фонда планеты. Не достаточно ли гибнущих астеронавтов?
- Я подумаю, - молвил Великий Импер. - А что хочет сказать Генас?
- Я совершенно согласен с Прегеном, - Генеральный Астеронавт с трудом склонял голос к придворному шепоту. - Хочу добавить, что тронные молодцы-астеронавты бьют копытами. Не пора ли отправить на Яну армаду, перебить ублюдков и бросить к подножию трона вторую планету? Великий, это будет первый шаг в космической экспансии!
- Анцы могут жить только на Ане, - гордо поднял голову Преген.
- Кроме того, Великий, - прерывистым шепотом добавил Верэн, - армада поглотит слишком много энергена. Оборонительный щит планеты...
- Покорив Яну, мы отбросим щит!-поднял кулак Генас.
- Довольно! - Великий Импер положил руку на панель управления. - Не омрачайте праздник суесловием.
Он тронул клавишу, и под куполом тройного зала возникло его объемное изображение - золотая маска и золото звезд на голубом плаще. Стереофонический голос перекрыл праздничный шум:
- Вы, сенаторы, и вы, высокородные! Первородные и благородные анцы! Сегодня мы провожаем мужественного Интала в пояс астероидов. Уход в космос смертельно опасен, но и почетен. Не многие удостоились высокого доверия. Вспомните, что Генеральный Астеронавт покидал Ану лишь дважды... Всей своей жизнью, посвященной трону и Ане, Интал заслужил награду. Он готов к подвигу, он высоко вознесет над космической бездной звездно-голубое знамя!
Восторженные возгласы и треск взрывающихся пузырей наполнили зал. Оркестр сыграл несколько тактов марша астеролетчиков. Потом все разом смолкло,
- Я жду тебя, благородный астеронавт Иитал, с полными трюмами. Тебя ждет вся планета и живое воплощение ее - нежная и верная Ана!
В звенящей тишине Ана гибко поднялась и медленно подошла к замершему Инталу. Две фигуры - голубая и оранжевая - на мгновение слились, потом Ана подняла голову:
- Бесстрашно и гордо выполни свой долг и возвращайся. Твоя жена и твой сын ждут тебя!
- Мой сын?! - астеронавт побледнел.
- Да, - прошептала Ана.- Лоно анкубатора приняло единую частичку тебя и меня.
Она подняла руку, осторожно извлекла голубой камень из перстня любви и произнесла традиционную формулу:
- Пусть эта чистейшая голубизна охраняет тебя так же, как и оборонительный щит астеролета!
2
Анавизор включился автоматически, и в покоях загрохотал марш астеролетчиков. Ана уже проснулась, но лежала с закрытыми глазами. Недовольно сморщив носик, она дистанционной клавиатурой уменьшила громкость и легла поудобнее. Вот и наступил этот час - Интал улетает. Невнимательно прислушиваясь к голосу комментатора, который рассказывал биографию астеронавта и описывал устройство и назначение основных узлов корабля, Ана продела руки в приемник автомата и внимательно проследила за тем, как полируются и наливаются бирюзовым цветом острые ноготки. Потом нехотя позавтракала (комментатор говорил об уникальности опасных рейсов и перечислял немногие имена действительных астеронавтов), пронзила голубой пузырь соломинкой, легла покойно на спину и принялась посасывать легкий газ, любуясь своим обнаженным телом. Комментатор начал обратный отсчет времени. Ана подобралась и впилась глазами в овальный экран.
Огромный конус корабля едва заметно дрожал в клубах оранжевого тумана. Он поражал необычностью очертаний - на Ане привыкли к овальности и сферичности. У острой вершины вилось несколько автоматических вибролетов мошек рядом с махиной. На счете "пять" они отскочили за край экрана, на счете "ноль" все заволокло плотным оранжевым облаком, сквозь которое просверкивали ярко-желтые звездочки. Когда экран очистился, стартовая площадка была пуста.
Ана села в постели, выключила анавизор и облегченно вздохнула. Все, ждать осталось недолго. В гибком полутанце она проплыла по комнате и задержалась у почтовой ниши. Среди привычных нежно-голубых кассет с мадригалами анских поэтов вызывающе лежал оранжевый ролик. Что-то новое уж не принялись ли астеронавты сочинять в честь нее музыку или стихи? Двумя пальчиками Ана извлекла ролик, осмотрела со всех сторон и вставила в анавизор. Сразу вслед за щелчком включателя на экране зазмеилась желтая молния. Ана прикрыла глаза, а когда снова глянула на экран - от неожиданности попятилась к постели. С анавизора на нее смотрел Интал.
Астеропавт был затянут в полетный оранжевый костюм, туго зашнурованный па груди и предплечьях, шеврон голубел овальной эмблемой Аны. Удлиненные глаза глядели из-под густых бровей чуть напряженно, у резко очерченных губ залегла незнакомая складка. Да и все узкое лицо казалось чужим и неприятным.
Интал качнул коротко остриженной головой:
- Я должен все объяснить, Ана, даже если ты ничего не поймешь. Ты прекрасна, как и наша планета, и я люблю тебя. Но я ненавижу свою родину, губы астеропавта покривились.--Это странно и дико, но это так. Вначале я ничем не отличался от усредненного анца: родился в анкубаторе, учился по программам анавидения, крутился в аттракционах, вдыхал веселящий газ и старался подальше держаться от сада чести. Все мои желания удовлетворялись - что еще нужно анцу? И все-таки во мне, как гриб, росли неудовлетворенность и желание чего-то иного. Я обращался к лечебным автоматам, но они никакой болезни не обнаружили. Может быть, она затаилась слишком глубоко? Может быть, генетики что-то напутали в моем коде? Не знаю... Однажды я случайно забрел в книготеку и от безделья принялся читать.