Выпускаю воздух из груди, одеваюсь. Смотрю на чемодан и не могу решиться. Что мне делать со своей жизнью? Мама в прошлый раз ясно дала понять, что не поможет. Она любит Мишу больше, чем меня. Горько, но я уже должна была привыкнуть к такому обращению.
Даже если сейчас позвоню и расскажу о том, что Миша мне изменяет. Она скажет: я виновата сама. Нельзя мужа лишать секса. Рада, что узнала все сейчас. Подхожу к комоду, закрываю его. Все оставляю, как есть.
Натягиваю джинсы, свитер, носки. Собираю рюкзак: складываю документы, блокнот, телефон, зарядку. Переступаю через осколки и выхожу из спальни, не оглядываясь. Такое ощущение, что я не вернусь сюда. Заглядываю на кухню, делаю глоток кофе. Сейчас он для меня такой горький, что весь сахар в доме не сможет помочь. Аппетит нет. Ставлю кружку в раковину, протираю стол, иду в коридор. Обуваюсь. Беру куртку, закрываю дверь и спускаюсь на первый этаж.
Меня встречает улыбающаяся Юляша, а мне, увы, ответить ей нечем. У меня болит душа. Хочется разреветься на плече у подруги и все ей рассказать. Она ждёт, пока я сяду в машину. Пристегиваюсь, не смотрю в глаза. Жду, когда поедем.
— Почему мы стоим, Юляш, у нас запланировано много дел, — пытаюсь говорить без надрыва. Получается плохо.
— Что натворил твой муж? — сердится подруга.
Почему она решила, что виноват Миша?
— Он мне изменил, в нашей спальне, — сообщаю надломленным шёпотом.
И меня прорывает. Я складываюсь пополам, кусаю костяшки пальцев и вою. Мне так становится себя жалко. Чувствую, как Юля начинает гладить меня по спине. Но ничего не говорит, ждёт, пока я смогу выплакать всю боль.
Резко начинается дождь. Крупные капли долбят по крыше и стёклам. Не знаю, как долго мы сидим в тишине. Мне уютно и спокойно. Боль потихоньку покидает моё тело. Я затихаю. Надо собраться и ехать. Чувствую, подруга наклоняется, целует меня, обнимает, дарит свое тепло. А мне и правда очень холодно. Дрожу. Юля заводит двигатель, включает печку. В лицо бьёт тёплый воздух, быстро сушит мои слезы.
— Расскажешь?
Поднимаюсь, смотрю в лобовое стекло, дождик продолжает лить. Не хочу смотреть Юле в глаза, боюсь увидеть жалость. Мне нужно все ей рассказать. Обнимаю себя и начинаю говорить. Рассказываю о конверте из крафтовой бумаги и о сегодняшней находке.
Моя Юляша умеет ругаться матом, мне даже смешно. А потом мы хохочем. Нервы сдают. Но это помогает, так как становится легче. А потом Юля выдает:
— Ты должна отомстить!
Глава 15
— Отомстить! Каким образом, Юль? — пытаюсь справиться с эмоциями.
— Для начала кастрировать, гада! — Выпаливает подруга. — Клин клином.
Смотрю на любимую Юляшку и удивляюсь.
— Я не смогу, ты же знаешь. Я его очень люблю…
— За что любить это дерьмо? Прости меня, Адель, но он мерзавец. Твой муж пару раз пытался распускать руки. — Признаётся Юля.
Эта новость меня разрывает.
— Что? — слышу и не могу осознать, что говорит подруга. — Повтори? — требую.
— Твой Миша мне никогда не нравился. Слишком скользкий.
— Он к тебе приставал? — меня тошнит.
Я превращаюсь в камень. Смотрю на подругу и не верю тому, что она говорит.
— Это случилось год назад, на твоём дне рождения.
Не хочу слушать. Закрываю уши. Мотаю головой в разные стороны. Боль снова пронзает меня. Складываюсь пополам. Хочу забыть этот день. Как мне теперь жить с осознанием, что Миша — неидеальный мужчина.
И тут я вспоминаю, что и правда, Юля где-то год назад перестала ходить к нам в гости. Но обвинять подругу, что она спровоцировала моего мужа — абсурд. Значит, Миша всегда был с гнилой сердцевиной. Как я ошиблась. Осознание больно бьёт под дых. Но так мне и надо.
Открываю сумочку, достаю бумажные платочки, откидываю козырёк и смотрюсь в зеркало. Красавица. Опухшие, красные глаза. Привожу себя в порядок. Совершаю пару глубоких вдохов.
— Поехали. У нас на сегодня запланировано много дел.